Сорок третий номер

[Ого]

Я почти со всем согласен с Юдиным, кроме сцен с хлебом и матерью с сыном. На эту тему достаточно много написано. Первое "Жажда жизни" Джека Лондона. Помню мне все время рассказывали про одну женщину, тоже пережившую блокаду. Уже в семидесятые годы она могла крепко врезать тому, кто оставлял на столе хлебные крошки и не доедал их. И ее прекрасно понимали. Друг рассказывал о другой своей родственнице. Та ежиков видеть не могла. Ее перекашивало при их изображении. Ответ прост. Когда на Украине был голод в их селе спасались тем, что вырывали ежей из нор и ели.
Голод такое с человеком сделать может, что и придумать страшно. Могла и покупать прозапас, и сына кормить экономно, и кипятком. И любить при этом.
В той сцене для меня более неестественным было поведение учительницы. Слишком резво принялась готовить, с матерью не поговорив. Но есть и такие характеры. Странно, что не пришли из какой-то комиссии. Но, допустим, это в фильм просто не вошло, поскольку для сюжета не столь важно.

[владик]

Сообщение от Ого

Я почти со всем согласен с Юдиным, кроме сцен с хлебом и матерью с сыном. На эту тему достаточно много написано. Первое "Жажда жизни" Джека Лондона. Помню мне все время рассказывали про одну женщину, тоже пережившую блокаду. Уже в семидесятые годы она могла крепко врезать тому, кто оставлял на столе хлебные крошки и не доедал их. И ее прекрасно понимали. Друг рассказывал о другой своей родственнице. Та ежиков видеть не могла. Ее перекашивало при их изображении. Ответ прост. Когда на Украине был голод в их селе спасались тем, что вырывали ежей из нор и ели.
Голод такое с человеком сделать может, что и придумать страшно. Могла и покупать прозапас, и сына кормить экономно, и кипятком. И любить при этом.

В наше время я видел блокадный кусочек хлеба в одном из заводских музеев в Сибири. Черный чуть прогнутый квадратик. Блокадники в свое время привезли. Завод тоже многострадальный. Его перепродавали, делили, пока не развалили. Музей ликвидировали, потом восстановили, теперь опять ликвидировали... Но кто-то блокадную краюшку берег. Но даже не это меня потрясает, а то, что кто-то, будучи на грани голодной смерти, ее не съел, а сохранил для нас... Чувство, которое я испытал (и испытываю) к собственникам, которые уничтожили музей - омерзение , которое не пройдет никогда.