Пилы

[Дельта Бета]

Натолкнулся в сети на интересную статью про серию фильмов "Пила" (Saw):

Тайный смысл фильмов ужаса


Юлия Идлис


Смотреть ее неприятно. Разговаривать про нее с друзьями невозможно. Прокатывать ее неловко, поэтому 6 декабря русские прокатчики выпускают ее без громкой премьеры, как будто зажмурившись. В США выход каждой новой «Пилы» сопровождается акцией «Сдай кровь — получи бесплатный билет», и с 2004 года фанаты серийной страшилки про маньяка по кличке Джигсо (Пила) сдали 38 000 пинт крови. В Штатах «Пила» каждый раз выходит в последнюю пятницу октября, на Хэллоуин


Кинокритику нехорошо признаваться в этом, но, когда вышла «Пила III», я была очень рада, что мне не нужно про нее писать и, следовательно, необязательно ее смотреть (хотя я смотрела). Не потому, что там отрезают руки, выворачивают из суставов ноги и выкалывают глаза (в модном когда-то корейском кино и не такое увидишь), а потому, что в этих фильмах всем очень и очень больно. Даже зрителю.

Перед выходом на американские экраны «Пилы IV» я провела мини-опрос, чтобы выяснить, кто пойдет ее смотреть. Абсолютное большинство опрошенных, в диапазоне от президента Национального фонда искусств США до случайно встреченного таксиста, наотрез отказались иметь с этим фильмом что-либо общее, да и на меня посмотрели как на ненормальную. Правда, одна четырнадцатилетняя девочка на вопрос, что ей нравится смотреть по телевизору, сказала: «Вот недавно показывали фильм «Пила», мне очень понравилось». Дети, как известно, большие садисты.

Проект «Пила» — не хоррор, хотя больше всего хочется считать его именно фильмом ужасов. Это даже не детектив, хотя в нем есть и маньяк, и убийства, и огромное количество полицейских. Это гениальный проект, рассказывающий об ужасе и боли, но, чтобы прикоснуться к нему, нужно сделать над собой усилие. И с каждой новой «Пилой» усилие это становится все больше.

Анамнез

Проект «Пила» начался в 2004 году как детективный триллер с легким намеком на мясорубку категории «Б». В этом году вышла «Пила IV», в 2008-м и 2009-м обещают «Пилу V» и «Пилу VI». Эти фильмы смотрятся так, словно единый тщательно продуманный сценарий всей серии был написан давным-давно, хотя на самом деле каждая «Пила» делается разными людьми, в спешке, к Хэллоуину, и чуть ли не на коленке. Первую «Пилу» режиссер и сценарист Джеймс Уан написал и снял вместе с Ли Уоннеллом. Остальные «Пилы» (со второй по четвертую) снял Даррен Линн Боусман, а бывшие сценаристы вернулись в «Пилу III–IV» в качестве продюсеров, потому что продюсер первых двух фильмов Грег Хоффман умер два года назад. Сценарий «Пилы IV» принадлежит перу Патрика Мельтона, Маркуса Данстана и Томаса Фентона; они же напишут следующие «Пилы», а снимет их бывший художник картины Дэвид Хэкл.

Персонажи «Пилы» так же сменяют друг друга, перевоплощаются, умирают и возвращаются в разных сериях, как и создатели фильмов. Сюжет всей серии вертится вокруг маньяка Джона Крамера по кличке Джигсо (Пила), который умирает от неоперабельной опухоли мозга и пытается за то время, которое ему осталось, изменить мир к лучшему. Для этого, по его мысли, нужно изменить к лучшему каждого конкретного человека, до которого дойдут руки. Он похищает людей и помещает их в хитро сконструированные ловушки. Приходя в себя, жертва обнаруживает себя пристегнутой за ногу к стене подвала, привязанной к стулу с медвежьим капканом на голове, запертой в комнате, где вот-вот начнется пожар, и т. д. После чего проигрывается пленка, общее содержание которой сводится к тому, что этот человек обманывал, лгал, причинял вред ближним, вел распутную жизнь и принимал это все как должное, но теперь у него есть шанс достичь катарсиса — то есть прийти к очищению через боль и ужас. В буквальном смысле. Например, можно освободиться от цепи, отпилив себе ногу. Или открыть замок капкана, достав ключ голыми руками из желудка лежащего без сознания незнакомца. Или как-нибудь еще.


Игры в самосовершенствование и нравственный выбор, в которые маньяк играет со своими жертвами, чаще всего заканчиваются их проигрышем. Причем проигрышем считается не только и не столько их смерть, сколько неправильный выбор, который они делают снова и снова. Например, если человек всю жизнь был эгоистом, он оказывается неспособен преодолеть свой эгоизм даже под угрозой смерти.

При этом к четвертой «Пиле» уже понятно, что все герои знакомы между собой, пусть и через третьи и десятые руки, и что все они так или иначе — прошлое самого Джигсо. Сюжетные кульбиты, связывающие разные эпизоды разных фильмов, так хитроумны, а ружья, стреляющие (в буквальном смысле) через два фильма на третий, так искусно развешаны, что только напоследок вспоминаешь: сценаристы и режиссеры у этих фильмов разные, как у какого-нибудь «Гарри Поттера». Собственно, «Пила» — почти такой же серийный проект, как «Гарри Поттер», делающийся к концу все мрачнее и трагичнее. И, как «Гарри Поттер», это — глубоко христианский проект про отношения человека с Богом. Пусть и с рейтингом R (restricted, что означает: детям до 17 лет обязательно присутствие родителей).

Человек и Бог

Уже довольно давно исповедальное (в прямом смысле) кино, то есть кино об отношениях человека с Богом, относится или в разряд религиозной пропаганды, которую показывают на кинофестивале «Лучезарный ангел», или в разряд артхаусных откровений, но тогда там непременно должна быть ирония и самоирония. Оказывается, чтобы поговорить с экрана на эту тему всерьез, без постмодернистского хихиканья, нам нужен такой градус насилия, который почти невозможно вынести без алкоголя и снотворного после. Какой уж там попкорн.

«Пила» — кино про человека и Бога в лоб, без всякой иронии и постмодернистских поблажек. Зрители забывают смеяться, забывают разговаривать с экраном, забывают хрустеть попкорном (а после третьей «Пилы» забывают даже его купить). Стоит больших усилий напомнить себе, что это кино, а ты сидишь в кинотеатре, не потому, что фильмы эти так уж хорошо сняты, а потому, что от такого количества боли просто забываешь обо всем на свете. Даже о христианской символике, хотя уж она там прописана чуть ли не для тупых, красным по черному.

Как и всесильный Бог, Джигсо никогда не ошибается. Даже если зрителю кажется, что вот наконец жертва проявила свободу воли и сделала что-то вопреки сценарию маньяка, на поверку оказывается, что инженер человеческих душ (в буквальном смысле — дипломированный техник-конструктор) и это предусмотрел. Чувство, что из мира «Пилы» невозможно вырваться, преследует зрителя от начала до конца. И хотя в «Пиле III» маньяк умирает, дело его продолжается своим чередом.

В «Пиле» постоянно говорят о раскаянии и искуплении, прощении и сострадании, любви и милосердии. Обычно сразу после или даже во время этих разговоров человек, с которым они ведутся, страшно кричит и в ужасных муках умирает. «Пила» — буквально понятое христианство: не мистика с предсказаниями, крестами, Апокалипсисом и числом зверя, а необходимость каждую секунду делать выбор, от которого зависит твоя жизнь и жизнь твоих близких. Спасти предателя или предать спасителя; убить, чтобы выжить, или умереть, чтобы выжил кто-то другой; жить без глаз или умереть с глазами. Выясняется, что каждый человек грешен, но каждый достоин сострадания. Насильники и убийцы — несчастные испуганные жертвы, которые, оказавшись в ловушке Джигсо, кричат, умоляют о помощи и плачут. И их жалко.

В каком-то смысле «Пила» — еще и о том, чем мы отвечаем за свои слова. «Ты меня убиваешь», — говорим мы постоянно. «У меня просто сердце разрывается». «Голова раскалывается». «Мы с ним связаны так, что почти одно целое». Джигсо претворяет все эти метафоры в жизнь: прикалывает мужа к жене железными копьями, делает наркомана «таким же уродливым снаружи, как и внутри», заставляя его протиснуть голову через ножи на пружинах. Но отвращение и ужас, которые испытываешь оттого, что все это хрустит, сочится и чавкает перед тобой крупным планом, ничто по сравнению с ужасом и отвращением, которые испытываешь перед обыденными поступками персонажей, когда они еще не были жертвами.

Кто-то изменяет жене и мучает любовницу. Кто-то избивает своего ребенка. Кто-то сидит на антидепрессантах и использует любящего человека, чтобы на пять минут забыться сексом. Кто-то насилует и врет, кто-то ворует и изворачивается, кто-то легкомысленно ставит неверный диагноз… Каждое наше действие причиняет боль кому-то другому, и даже любить мы не способны так, чтобы наша любовь никого не калечила.

Философский сплэттер

Считается, что мистика должна вызывать ужас (на этом стоит жанр кино-хоррора). А кровопролитие — скорее, отвращение (на этом стоит жанр слэшера или сплэттера, вроде «Рассвета мертвецов» или «Техасской резни бензопилой»). В «Пиле» есть и то, и другое, но не только. Это, в общем, сплэттер средней руки, но с таким христианским подтекстом, который и не снился создателям «Омена».

Термин «сплэттер» придумал Джордж Ромеро для «Рассвета мертвецов». Это фильм, в котором кровь и отрезанные части тела занимают 80% экранного времени.
Хоррор и старше, и перспективнее сплэттера: он наследник готической литературы, Эдгара Аллана По и Агаты Кристи

Хоррор и старше, и престижнее сплэттера: он наследник готической литературы, жутковатых рассказов Агаты Кристи и Эдгара Аллана По. Один из первых хорроров снял в 1896 году Жорж Мельес: он назывался «Дом дьявола», шел около двух минут и был про то, как в старинном замке летучая мышь превращается в Мефистофеля.

Традиционно хорроры (и тем более слэшеры и сплэттеры) считаются фильмами категории «Б», хотя их снимали знаменитые режиссеры — Мельес, Хичкок, Дарио Ардженто, Дэвид Линч. Джордж Ромеро стал классиком зомби-кино, а многие страшилки вошли в золотой фонд мирового кинематографа: «Носферату, или Симфония ужаса», «Кабинет доктора Калигари», «Психоз», «Ребенок Розмари», и т. п. Тем не менее звездная репутация в жанре хоррора зарабатывается медленно и мучительно, а в прокате ужастики окупаются реже, чем тупоумные романтические комедии: рейтинг NC17 (зрители до 17 лет не допускаются) или R отсекает самую благодарную часть киноаудитории — подростков.

Но «Пилу» все равно смотрят. По всему миру «Пила IV» заработала более $100 млн. Русские поклонники этого жанра кусают локти: у нас хоррор — практически полностью импортный. Вялые попытки создать собственный ужастик вроде «Семьи вурдалаков» Климова и Шавлака по Алексею Толстому или «Груза 200» Балабанова неизменно проваливаются, потому что у нас хоррор неизменно превращается в тоскливую рефлексию о смысле жизни. В нем-то, по нашему мнению, весь ужас и состоит. И даже первый настоящий русский хоррор — «Мертвые дочери» Павла Руминова — не избежал общей участи. А у создателей «Пилы» получилось то, чего мы не можем добиться уже больше века: подложить философскую основу под самый настоящий кровавый сплэттер.

Считанные минуты

Но это все, конечно, кабинетная философия и лукавое мудрствование. Самое характерное в «Пиле» — то, что жертва Джигсо почти никогда не понимает, чего ему от нее нужно. Покайся, мол, — а как покаяться, когда тебе вот-вот отрежут какую-нибудь нужную часть тела? Совместима ли боль с раскаянием? Приводит ли страдание к мудрости или же существует просто животная мука, которая превращает человека в недочеловека? Зритель, в общем, тоже не понимает.

Смотреть «Пилу» почти невыносимо, потому что от разговора о боли совершенно некуда уйти. Никаких отмазок: это не детектив, не фильм ужасов, не бойня категории «Б». Это фильм о Боге и смысле жизни. То есть смотреть его все-таки надо. Если хотите, это такой Тарковский или Бергман, только уж совсем болезненно ужасный. Но в «Пиле IV» в кадре то и дело появляются часы с обратным отсчетом — фильм длится ровно столько, сколько отвел Джигсо на прохождение всех ловушек. И зритель с облегчением отмечает: 40 минут осталось… всего 9 минут… всего 3…

Источник: «Русский репортер» №27 (27) /
06 дек 2007
http://expert.ru/russian_reporter/2007/27/film_pila_4/