Цитаты из фильмов

[Охотник]

Похоже, что фильм для детей младшего школьного возраста.

Отличный фильм. Был снят в честь 35-тилетия победы. Я знал одного старика, который, как в том кино, форсировал Днепр и на мой вопрос: "Правда, такое было?"- Ответил: "Да. На войне очень страшно оказаться отрезанными от своих. А при форсировании реки особенно, ибо возможность прорваться назад исключена полностью. В этом случае у солдата всего два пути, либо умереть, либо идти в плен. Вот в этой обстановке и скажется - мужик ты, или так себе, только штаны носишь. Именно там я совершил поступок, которым горжусь всю жизнь". Я знал, что при форсировании Днепра он был удостоен Героя Советского Союза (кстати золотую звезду, как мне рассказывал дед, они пропили в один из праздников Дня победы)... Вот я ему и говорю: "Ну, дядь Саш, за героя безпорно, гордиться можно". А он отмахнулся так: "Ну-у, героя... Не ушёл я! Не отступил! Не сломался, когда прижало!" И рассказал он то, что произошло. "Днепр мы форсировать ночью начали. Полк на резиновых лодках, на плотах, на плоскодонках без единого звука пошёл по воде. А немцы, видать, нас всё равно засекли. Умно поступили, падлы. Подпустили нас к середине русла, чтобы нам ни назад, ни вперёд... Темно было, хоть глаз коли. И вдруг десятки прожекторов разом... Вся речная гладь, как божий день стала. Тут же пушки грянули, пулемёты, вода закипела от снарядов. С нашего берега артиллерия по немцам вдарила, да только нам особой помощи это не принесло. На воде ведь не заляжешь, как на суше в какую-нибудь воронку, чтоб обстрел переждать, мы на лодке давай быстрее к берегу грести. А грохот стоял такой, что у меня из уха кровь пошла. Тут снаряд рядом рванул. Нашу лодку, как щепку взрывной волной подняло и переломило. Я в воду упал, давай ногами дрыгать, чтобы определить, не ранен ли... Обошлось. А раненые вокруг с воплями тонут... Ох и ужас. До вражеского берега ближе было, я к нему поплыл. Думаю, что лучше на земле умереть, чем в воде тонуть. Чувствую силы кончаются. Сапоги скинул, ремень, всё, что мог, но понимаю - не доплыть мне. Ох я тогда и испугался. На взрыд Господа Бога молить стал. И тут лошадь... Откуда взялась - чёрт знает?.. Я за неё зацепился. Вот ведь как..., скотина спасла..." Когда дядя Саша это рассказывал, моя бабушка прослезилась. Всхлипнула и говорит: "Это Господь твою молитву услыхал". А мне интересно, я ему:" Что дальше то было?" А он: "Я",- говорит: "Давай с этой лошадью бороться. Она всё к нашему берегу норовит, видать, от противника беду чует. Я её к немцам, она к нашим... И всё же, в конце, концов, я её пересилил. Вынесла она меня и тут же издохла. Оказалось, раненая была. Я гляжу а к седлу "дектярь" приторочен. Залёг возле неё и жду, когда обстрел прекратится. Немного погодя ещё пара человек ко мне прибилась. Такие же, как я, чуть ли не до нога раздетые. Вообщем набралось нас таких семь человек всего. Что делать? Переправа накрылась. Полк кое-как до своего берега отступил. Тут обстрел прекратился. Пока темно мы, как могли выжились, сидим. Перед нами берег крутущий, а мы возле этой дохлой лошади. Светать начало, нас немцы увидели. Сразу расстреливать не стали. Спускаются к нам несколько человек... А у нас один лейтенантик молоденький был, наверное, лет двадцать ему, не больше. Он пошёл к ним на встречу. Потом к нам приходит и говорит: "Немцы предлагают сдаваться. Наши днём форсировать не станут, так что помощи не будет." Вот тут и началась среди нас паника. Один заплакал. Лейтенантик стоит и не знает, что делать. Понимает, что в этой обстановке его, пацана, никто слушать не станет. Посовещались мы между собой и решили, кто как хочет, тот пусть так и поступает. Только те, что к немцам пойдут, пускай своё оружие оставят. Вот тогда то я и подумал: "Не пойду к немцам... Пусть убивают... Не я первый, не я последний..." Я спрашиваю: "Дядь Саш, а страшно смерть ощущать было?" А он так усмехнулся и говорит: "Да, как-то перекипело всё быстро... Будто с долей своей смирился... И злость с обидой закипела... Думаю: "Если что, притворюсь мёртвым, первого, кто подойдёт, пристрелю в упор, а там пусть со мной делают, что хотят"... Вообщем, разбились мы на две части. Трое к немцам, сдаваться, ушли, а четверо, под командованием этого лейтенантика, остались. К тому времени уж рассветало и вдруг наши штурмовики. Как давай немцев бомбить. И волна за волной. Одни улетят, другие тут же прилетают. Глядим наши, средь бела дня, форсирование начинают. Мы вчетвером возле этой лошади залегли и давай по немцам лупить. Кто из винтовок, кто из автомата, а я из "дектяря". Немцы по нам в ответ, да только им не до нас уж было. Лётчики их бомбят, а тем временем
наш полк уж до середины реки добрался. Все, кто были со мной, все погибли, и от пуль немецких и от осколков наших авиабомб, один я чудом уцелел, ни одной царапины. Вот за то героя и дали. Как написали в документе - за то что первым ворвался на берег противника и обеспечил пулемётным огнём прикрытие полка. Только горжусь я не этим, а тем, что не ушёл, когда другие, как крысы побежали".
Они с моим дедом дальше продолжили пить. Потому что дело это происходило в какой-то праздник. А пошёл гулять и вспомнил те слова капитана Орлова, державшего плацдарм на правом берегу Днепра. Всё-таки какая ёмкая фраза - Сдрейфел - застрелись..., только молча...