http://www.novayagazeta.ru/data/2010/102/24.html
Реорганизация киноотрасли идет полным ходом. О «трудностях перевода» кинематографа на новые экономические рельсы разговариваем с Екатериной Чуковской, статс-секретарем — заместителем министра культуры России, курирующей кинематограф и правовые вопросы
— Как в Минкульте восприняли решительное преобразование?
— Для министерства оно было не столько решительным, сколько внезапным. Хотя разговоры о реорганизации велись давно. Помнится, несколько лет назад у нас по зарубежному примеру пытались сферы культуры перевести на так называемый аутсорсинг. Когда решения принимает экспертное сообщество, разбирающееся в тонкостях институций театра и кино лучше, чем чиновники, скованные многими ограничениями. В том числе пресловутым 94-м законом, не позволяющим в полной мере оценить творческую составляющую, сосредоточенном на параметрах, подходящих скорее для производства стульев. Было несколько подходов к реформированию. Кстати, фонд, который сегодня распределяет деньги лидерам кинопроизводства, — он не сегодня создан, а в 1995 году. В начале 2000-х хотели преобразовать его из фонда поддержки кинематографии в фонд поддержки культуры. В связи с очередной административной реформой все застопорилось. Но та спешка, с которой был запущен механизм нынешней реорганизации, основания, на которых разделены сферы полномочий фонда и Минкульта, — вызвали у нас недоумение. Проблем и вопросов осталось множество. Один из главных — авторское кино. Не существует объективных критериев, которые можно применить, хотя мы и обращались за помощью в Институт киноискусства. Для меня же как для чиновника или обывателя авторское кино — то же жанровое, только стоит дешевле, и зрителей у него меньше. Киноведа подобная формулировка, безусловно, обидит. Но и четких критериев нет. Да, решение о переустройстве было для министерства отчасти неожиданным. Мы должны это решение выполнять. Так что ни истерик, ни увольнений, ни самоубийств не было.
— По вашему мнению, система «двух окон», когда продюсер может получать деньги в разных инстанциях, — движение вперед, к более прозрачным отношениям с государством, или все еще более запуталось?
— Поскольку это новый опыт, я не готова однозначно сказать, хорош он или плох: надо попробовать. Мы уже ввязались, посмотрим, что получится. Тем более что результаты увидим не на следующий год — года через три. В любом случае механизм заработал. Мы уже определились с документами, так сказать, приняли правила игры. Ждем результатов.
— Работа идет полгода. Как развиваются отношения с фондом?
— Во-первых, нам нечего делить. Во-вторых, некоторые наши сотрудники пошли работать в фонд, поэтому есть взаимопонимание. С руководителем фонда Сергеем Александровичем Толстиковым чуть ли не ежедневно созваниваемся. Отношения? Рабочие. Конечно, возникают вопросы, которые трудно решить на уровне человеческих связей, — все должно быть четко прописано. Но и конфликтов, серьезного недопонимания нет.
— Но где же тонкая красная нить, разделительная полоса между фондом и Минкультом? Примерно одни и те же проекты могут быть запущены в разных ведомствах?
— Конечно, существуют проблемы. Ведь и документы новых правил составлены аврально. Приведу пример. В постановлении правительства в разделе о полномочиях фонда в одном случае указано, что он может поддерживать фильм на всех этапах его становления: производство, прокат, показ и продвижение. А в другом сказано, что субсидии выдаются только на производство и прокат. Сами документы допускают различное толкование. Подобные тонкие моменты мы обсуждаем с фондом. Если не можем прийти к консенсусу, запрашиваем Министерство финансов. Счетную палату запросили по поводу финансирования одного проекта, который уже получил у нас поддержку, а теперь обратился в фонд.
— По слухам, чуть ли не на семь проектов ловкие продюсеры пытались заполучить двойное финансирование.
— Мы ждем ответа от Счетной палаты, насколько это правомочно. Речь ведь не идет о конвейере. Каждый проект — штучный.
— В ведении Минкульта остается авторское кино, неигровое, дебюты, хотя и мейджорам запускать дебютантов не возбраняется. Ваш дебютный конкурс прошел…
— Было подано 50 проектов. На 18 из них по 94-му закону уже заключены контракты.
— Теперь завязалось более жесткое соперничество дебютантов за субсидии. Из 148 претендентов осталось…
— Сначала 38 были отклонены из-за некомплектности документов.
— В итоге из 148 останется только два?
— Все цифры примерные. Экспертам решать, сколько будет детского, дебютного и авторского кино. Меньше всего хотелось бы устанавливать твердый план на пятилетку, гнаться за количеством. Нет и задания от правительства выдать «на-гора» до 100 фильмов с господдержкой.
— Роль и ответственность жюри в этом году чрезвычайно осложнена общей нервозной обстановкой, накалом конкуренции. Что бы ни решило жюри, кончится, скорее всего, скандалами. Уже подведен итог короткометражному анимационному конкурсу. Уже есть обиды, претензии, пресс-конференции.
— Не только обиды, но и обращение в Федеральную антимонопольную службу, в прокуратуру.
— Действительно, ущербность 94-го закона сказалась на результатах. Поддержаны слабые сериалы, а такой талантливый автор, как Дмитрий Геллер, получил отказ. Будет ли система отбора продвигаться содержательно?
— Очень рассчитываю, что начиная с 2012 года сможем полностью перейти на систему субсидий, когда во главу угла ставятся творческие основания, а не сомнительные экономические параметры, которыми повязал нас 94-й закон. Если опыт субсидий окажется позитивным, несмотря на обиды, на «роль личности в истории», этот путь себя оправдает.
— Выяснилось вдруг, что все кино у нас авторское. Это единственная возможность для недебютанта получить финансирование. В списке чуть ли не из 300 проектов, претендующих на поддержку, — весь цвет российской режиссуры: от Рязанова и Соловьева до младшего Германа. Профинансируют же не больше 10 фильмов. Слышу не только шорох уже идущих подковерных баталий, но и отзвуки приближающейся канонады.
— По правилам, которые нам предложены, мы можем профинансировать проект сразу и полностью, не имеем права делить государственные средства, как раньше, на подготовительный период, производственный, завершение. Соответственно, это отразится на количестве фильмов.
— Значит, ФАС и прокуратурой дело не обойдется. Именитые подключат рычаги и связи, дойдут до Медведева и Путина.
— Можно воспользоваться опытом фонда — на стадии определения лидеров были и скандал, и шум в прессе.
— Всё продолжается с учетом вопросов ФАС к фонду и способу определения мейджоров.
— В фонде ключевые решения принимает попечительский совет. Поэтому если антимонопольной службе что-то покажется сомнительным, это коллективная ответственность. Не думаю, что ФАС поставит под сомнение компетентность и правомерность принятия решения людьми, которые входят в попечительский совет. Мы в этом смысле в худшем положении. Но опыт фонда может быть полезен. Система, может, и выглядит сегодня несколько странной, но делаем мы одно и то же дело.
— А то, что год практически не было запусков, как сказывается на киноиндустрии?
— Судя по фестивалям, никак.
— Вы говорите о фестивалях, на которых показывались работы, снятые в докризисные времена.
— Вероятно, картин будет немного, потому что наше переустройство совпало с экономическим кризисом, крайне мало частного капитала было привлечено в кино.
— Вы говорите о том, что не гонитесь за количеством. Но в эпоху малокартинья киноискусство задыхается.
— Поживем — увидим. В эпоху перемен прогнозы несостоятельны. Многие кинематографисты соскучились по работе.
— А многие ушли из профессии. Студии едва сводят концы с концами. Кстати, в старые времена Госкино пыталось поддерживать не только проекты, но и сами региональные студии: Свердловскую, Саратовскую… Сейчас это как-то учитывается?
— Это тоже будет зависеть от экспертов на втором этапе конкурса, когда поддержка проекта дает возможность существования студии. Но, к сожалению, качество приходящих с региональных студий проектов не выдерживает критики. Любопытная идея реализуется в Грозном. К нам пришел Иналбек Шерипов, человек, увлеченный идеей создания игровой студии «Чеченфильм». Любопытно, что проблемы Кавказа они пытаются осмыслять через экранизации произведений Чехова и Шекспира. Иналбек — настоящий пассионарий, горящий идеей.
— Режиссура вообще занятие пассионариев. Не секрет, что многие мастера искусств пользовались известностью, влиятельностью во взаимоотношениях с киночиновниками. Сейчас этот фактор снижен?
— Когда мне досталось это кресло — я ведь давно работаю в этой сфере, просто была на пятых ролях, — многие именитые стали приходить и объяснять: мол, ты «новобраница», мы расскажем тебе, как надо поступать, кому помогать. Я взяла себя в руки, постаралась не поддаваться. Конечно, со многими испортила отношения окончательно. Не знаю, как это повлияет на претензии за избирательность господдержки. Просто в какой-то момент поняла: я не червонец, чтобы всем нравиться. Великих следует почитать, но существуют правила, свой процесс. Не преуменьшая роли творца, важно понимать, что в распределении средств у чиновника должна быть точно выверенная технология. Чем меньше в ней субъективных факторов, тем проще быть справедливыми.
— Главная ответственность переложена на плечи жюри. Хорошо, что по окончании их работы будут обсуждения, которых не было последние годы. И эта закрытость вызывала подозрения в проталкивании «своих протеже».
— Поскольку Гильдия продюсеров просит о гласности, если члены экспертного жюри согласятся, можно вести онлайн-трансляцию итогового обсуждения. Помню, лет 10 назад экспертное жюри Госкино невозможно было набрать: все боялись, как смерти, испорченных отношений с коллегами. Посмотрим, насколько эксперты расположены к открытой дискуссии. Мы готовы создать условия. Я уже не боюсь испортить отношений с кем-то… кроме собственного мужа.
— Хорошо, что к кино он не имеет отношения. Самая острая ситуация в документальном кино. 1081 заявка подана. Сколько проектов поддержит государство?
— 1081, не считая научно-популярного кино. Сколько будет — не знаю, мы ограничены лишь общей суммой. Диапазон заявок: от сложных реконструкций, экспериментов с 3d до киножурнала «Сибирь». Студии со всей страны. Плюс несколько неигровых проектов подано от «лидеров кинопроизводства». Что мне кажется не совсем справедливым.
— Счетная палата обвинила Минкульт в целом ряде нарушений. Насколько они объективны, и если да, то внесены ли в работу исправления?
— Претензии справедливые. Причем причин некоторых нарушений не могу понять. Где-то это чистое разгильдяйство. Например, на один и тот же фильм выдано три удостоверения национального фильма. Я пыталась выяснить, как это могло быть, — объяснить не могут.
— Это не значит, что три раза один проект профинансирован?
— Удостоверение национального фильма — паспорт проекта, много удостоверений получают фильмы и без господдержки. Удостоверение — условие необходимое, но недостаточное для получения господдержки. Есть и объективные причины ряда нарушений, прежде всего по совместным фильмам. Там мы вынуждены из нескольких зол выбирать меньшее. Либо нарушить международные обязательства, в том числе Конвенцию по совместному кинопроизводству, либо 94-й закон о конкурсах. Когда формируется проект копродукции, по конвенции мы должны обменяться с компетентными иностранными органами письмами о том, какая студия будет с российской стороны. А по 94-му закону мы должны объявлять конкурс. Поэтому мы вынуждены нарушить либо конвенцию, либо 94-й закон. С фильмом Ангелопулоса мы не соблюли необходимых процедур, сосредоточившись на выборе по конкурсу исполнителя — продюсера с российской стороны. Теперь нам говорят, что удостоверение национального фильма выдано незаконно. А над нами еще веет протокол встречи руководителей России и Греции, которые предписывают создать этот фильм.
— Самая большая проблема — пролонгация фильмов. Вроде бы чуть ли не с 2000 года существуют незавершенные проекты.
— Ну да, «саги древних булгар». Сейчас мы нашли технологический способ их завершить. Мы обратились к председателю правительства с просьбой разрешить завершение 20 проектов, которые у нас есть, и он поддержал эту идею. Но запретил нам дополнительное финансирование. Ведь, по существу, мы обязательства перед студиями выполнили, перечислив практически все деньги. Фильм не сдан в срок. Поэтому проект-распоряжение правительства позволяет пролонгировать договоры по этим достойным проектам, среди которых работы Данелии, Хржановского-младшего, Хуциева.
— А если бы правительство не разрешило пролонгации?
— Пришлось бы расторгать договоры, требовать возвращения денег, да еще со штрафом. Главное, что резолюция премьер-министра была получена: он согласен с тем, что проекты надо завершить, но пролонгация не может быть бесконечной. По каждому проекту надо смотреть, на сколько можно продлить сроки. Хуциев поменял пять продюсеров, и большую долю денег съели студийные расходы. Но есть и более субъективные причины, есть проекты, которые, очевидно, не состоятся…
— У фискальных органов есть понимание, что кинематограф не строго планово-календарный процесс? Есть «неправильная» погода, травмы или болезнь главного актера. К примеру, как было снимать нынешним дымным летом?
— Я это объясняю. У нас же в министерстве не только кинематограф. Археология и реставрация — тоже сезонные. И там претензий не меньше, чем к кино. В конце концов, люди, которые с нами работают из контролирующих органов, начинают понимать, что не все подчинено строгому графику. Но, с другой стороны, они нас призывают, если выходят очередные правила, тот же 94-й закон, попробуйте прописать — что вы особенные, что у вас не отверточное производство! Была такая попытка: в 94-й закон внести «специфику», но оказалось, что невозможно все предусмотреть. Среди методов регулирования в культуре всегда превалировали — не запреты, а дозволения. Так вот, дозволения в норме закона будут звучать: «вправе сделать…» Теперь в слове «вправе» Минюстом обнаружен коррупционный фактор, его следует заменить на «обязан».
— Итак, ваши ощущения. Киноотрасль снова брошена в новую воду, заново учится плавать… Куда ж нам плыть?
— С одной стороны, есть простое человеческое любопытство — как все получится? Даже лестно, что могу, хотя и в очень малой степени, способствовать движению вперед. Мне кажется, что перемены в любом случае полезны.
— Значит, вы не согласны с Крутицким из пьесы Островского, написавшим трактат «О вреде реформ вообще»?
— Наверное, какой-то азарт позволяет с оптимизмом смотреть в будущее. Поскольку ничто не вечно. Понимаю, что наши локальные реформы будут наложены на глобальные перемены. Не секрет, что министерство живет президентскими циклами, и в 2012 году, вероятно, будет еще один небольшой «культурный переворот». Но пробовать что-либо новое всегда интересно. Необязательно же, как у Крылова в «Квартете», может, лучше получится? Посмотрим.
P.S. В списке из 20 картин затянувшегося «долгостроя», с которым ознакомился премьер-министр, есть фильмы, производство которых еще не завершено, есть картины, вышедшие или выходящие на экраны. Это анимационные «Белка и Стрелка», «Гадкий утенок», «Кин-дза-дза», «Смешарики-3D. Долгая дорога домой», «Гофманиада».
Среди игровых картин: «Дао» Ильи Хржановского, «Невечерняя» Марлена Хуциева, «Жила-была одна баба» Андрея Смирнова. Среди завершенных, но не вовремя сданных работ: «Тюльпан» Сергея Дворцевого, «Вуаль Анжелины» Андрея Эшпая, «Кандагар» Андрея Кавуна, «Утомленные солнцем-2» Никиты Михалкова и другие. Полный список имеется в распоряжении редакции.
Лариса Малюкова
Re: Государственная поддержка и лохотрон в кино
Линейный вид
