Даниил Дондурей: «Мы снимаем фильмы, которые зрителям не нужны!»
17/11/2008
Социолог, киновед, главный редактор «Искусства кино» рассказывает OPENSPACE.RU о проблемах российского кино. Они начались задолго до кризиса.
Три года назад в идеологических целях была запущена легенда о подъеме российской киноиндустрии. Это была специальная мощная акция, она была нужна всем. Я бы это назвал «универсальной обманкой». У этого мифа о бурном развитии российского кино были свои плюсы. Я обязательно о них скажу. Но все-таки это был миф. На самом деле если что и развивалось, так это производство. И больше ничего. Обычно ведь как делается: из 10—12 элементов нормальной киноиндустрии берется один, объявляется самым важным, но на это никто не обращает внимания, потому что серьезного анализа ситуации нет. Это одна из тайн российской культуры — никогда не собирать достоверную информацию, не приглашать людей, которые бы понимали что-то в конкретной сфере. Поэтому экономикой кино у нас занимаются режиссеры, режиссурой — кинокритики, критикой — философы, философией — экономисты, а юристы всем этим управляют.
Итак, году примерно в 2005-м нам начали рассказывать о бурном расцвете кино: очень много фильмов снимается, народ обожает русское кино, а так как он обожает русское, значит, не любит Голливуд. А это очень здорово, значит, ты патриот. Говорили об огромном количестве фильмов, которые мы снимаем, об огромном количестве режиссеров и актеров, о большущих деньгах, о любви нации к кино. И всем от этого было хорошо. Во-первых, продюсерам — они могли уговаривать инвесторов давать много денег. Во-вторых, режиссерам — им удавалось запускать все больше и больше проектов. Потрясающе хорошо было актерам — они за съемочный день могли зарабатывать столько денег, сколько академик и лауреат Нобелевской премии зарабатывает за несколько лет. Прекрасно жилось телеканалам, которые под это дело могли еще увеличивать рекламные ставки. Замечательно было партработникам «Единой России» да и других партий (они все у нас патриотические) демонстрировать, как патриотичен наш народ накануне выборов, как он любит все отечественное и как ненавидит Америку, которая незаметно стала отвечать за все, даже за плохо пожаренные твоей женой котлеты или за двойку, полученную твоим сыном. Отлично!
Проблема заключалась только в том, что не было внятного анализа: а что же на самом деле происходит в кино? А на самом деле сверхдоходы от нефти естественным образом увеличили доходы населения. И молодые люди, которые в основном и оплачивают всю индустрию развлечений (а это миллиарды долларов!), успевают оставить деньги не только в ресторанах и ночных клубах, но и в кинотеатрах. Кинотеатры показали действительно очень большой рост. За эти годы, за последние десять лет, сборы выросли более чем в 25 раз. Если в 1997 году было $20 млн сборов, то в прошлом — $570 млн. А в этом году мы уверенно преодолеем планку в $700 млн.
Да, примерно 28% этих денег — сборы российских фильмов. Русских фильмов действительно очень много. Учитывая, что у нас двухлетний цикл производства, каждые два года снимается около 200 фильмов. В кинотеатрах ежегодно появляется примерно 85. А деньги из них собирают примерно 4—7.
Так какой же это расцвет, если в кинопроизводство в 2006 году было заложено $250 млн, собрали меньше $160 млн, а продюсерам вернулось $69 млн?! И кто же возместил эти затраты в $150 млн? Ну, прежде всего, государство — около $70 млн. А еще $80 млн — это прямой обман глупых инвесторов, а также вполне осознанные понты некоторых людей (у нас же очень богатая страна, просто большинство населения об этом не знает), которые вполне способны потратить миллион долларов за неделю. У этих людей есть любимые девушки, они хотят снять их в кино, они спокойно отдают несколько миллионов на съемки, а потом, продав парочку миллионов баррелей нефти, отыгрывают эти деньги за час.
Так, значит, получается, что из этих 85 фильмов зрители 80 просто не посмотрели? Да. Вернее, так: для отчетности они их посмотрели. 10—20 сеансов прошло в кинотеатрах, чтобы кинокритики из «Известий», «Коммерсанта», «Ведомостей», «Времени новостей» и OPENSPACE.RU могли их посмотреть — бесплатно, разумеется. А потом фильмы исчезают из кинотеатров.
Вот это и есть настоящий кризис. Кризис многосторонний. Давайте я перечислю его негативные стороны, после того как мы разобрались с его положительными чертами. Во-первых, мы снимаем фильмы, которые зрителям не нужны! И это 90% фильмов. Если мы отделим те 5—7 фильмов, которые собирают деньги, и те 7, которые можно отнести к разряду художественных произведений (вряд ли их больше, правда?), то где остальные 70? Их нет. В производстве они есть, в документах Министерства культуры есть, в гонорарах огромного числа народных артистов, от пребывания которых в фильме (раскрою уж эту страшную тайну) количество проданных билетов не увеличивается, они есть. А зрителей нет.
Второй опаснейший момент заключается в том, что же представляют собой фильмы, оказавшиеся лидерами проката. Это фильмы, за которыми стоят телеканалы или огромные холдинги, способные вложить в производство от $5 млн до $10 млн. Это мало кто себе может позволить. Средняя стоимость фильма $1,5—2 млн, вложить больше продюсер обычно просто не может. У него нет таких денег. А вернуть их он никогда не сможет. Чтобы вернуть эти деньги, он должен либо покупать 5 часов телевизионной рекламы, а у него опять-таки нет на это денег, либо снимать комикс типа «Гитлер капут!» или тех, что выпускает «Первый канал». Но большинство продюсеров не хотят снимать эти комиксы, им противно.
Получается, что деньги могут вернуть только те, кто может напечатать 1200 копий. У нас 1600 новых кинотеатров (только они деньги и собирают), и шанс собрать деньги у тебя появляется только в том случае, если ты можешь монопольно отсечь головы всем конкурентам. Ты договариваешься с сетями, и в результате человек приходит в многозальник в торговом центре. И в первом зале идет «Ирония судьбы. Продолжение», и во втором зале идет «Ирония судьбы. Продолжение», и в третьем и в четвертом залах тоже идет «Ирония судьбы. Продолжение», и — стыдно сказать — но в пятом зале тоже идет «Ирония судьбы. Продолжение». Остаются два зала, которые расписываются под американское кино, потому что у американцев есть ужасная черта (ее особенно ненавидят продюсеры таких программ, как «Постскриптум и «Судите сами»): производя 10% мирового кинопроизводства, они контролируют 62% мирового экранного времени. Поэтому их выбросить не удается.
А если у тебя нет пачек денег, лежащих в других кинозалах, а у большинства продюсеров их нет, особенно у тех сумасшедших, которые снимают хорошее кино… Если ты не выпускаешь по 3—4 фильма в год и у тебя нет свободных $30 млн, ты пропал. Ты не соберешь деньги со своего фильма. Это замкнутый круг.
И это еще не все. Есть еще важная вещь, по-настоящему трагическая для нашей страны. Никогда во всей истории российского кино, включая 30-е годы, не говоря уже о свободолюбивых 20-х или не менее свободолюбивых 60—70-х, не было такого ужасающего ухудшения состава аудитории. Аудитория российского кино теряет последнюю подготовленность к фильмам средним — не говоря уж об эстетически сложных, она уже не распознает качественное кино, просто не различает его. Я хорошо помню ситуацию 1992 года. Я тогда гостил у своих родителей в городе Пензе. Я видел там бабушку, чудесную старушку. Она была в шоке от 50 сортов колбасы. От 15 сортов масла. Какое-то новозеландское, немецкое, экологически чистое. Такого же не бывает. Колбаса бывает только двух сортов — за 2 р. 90 коп. и 2 р. 20 коп. И других не бывает. За все семьдесят лет своей жизни она такого не встречала.
И зрители сегодня тоже не воспринимают это разнообразие. Это ужасающая проблема, о которой не пишут киноведы, о которой не болит голова не только у министра культуры, но и у Администрации президента. Нет людей, способных считывать содержание качественного кино. Фильмы, получившие призы в Канне или Венеции, у них вообще нет шанса собрать 20 рублей в России. Это такие фильмы, как «Четыре месяца три недели и два дня», или «Класс», или «Тайное сияние». Они идут несколько сеансов в двух кинотеатрах только потому, что у нас еще есть подвижники, готовые их закупать и показывать. В 15-миллионном городе не находится 10 тысяч человек, способных посмотреть мировой шедевр. Все сидят на игле «Гитлера капут!». Или тех фильмов, за которыми стоят телеканалы и вкладывают по 500 минут рекламного времени в каждый. Тут уже против лома нет приема. Воспитанный на телерекламе молодой человек тащит свою маму под видом культового кино (я в принципе нормально отношусь к этим фильмам, просто иронизирую) на фильм «Адмиралъ», или «Ирония судьбы. Продолжение», или на «9-ю роту». Или основное пари этого года — «Стиляги» против «Обитаемого острова». Вот в течение 5 дней выйдут эти фильмы, и начнется битва гладиаторов. А на самом деле — я тут не говорю о качестве фильмов, будь то даже шедевры, — это будет битва кошельков.
И все это длится три года и никак не связано с финансовым кризисом. За всем этим стоят раздутые ожидания инвесторов, режиссеров, продюсеров и т.д. Кроме того, есть еще целый ряд процессов, которые даже профессионалы у нас не понимают. Ну, например, такой: в России производство кино и телесериалов связано в единый холдинг. Это очень плохо, потому что подавляющее большинство аудитории не отличает фильм от сериала. От этого кино работает в телевизионном мышлении, актеры требуют несметных денег за то и за другое, поскольку сериалов у нас снимается 2,5—3 тысячи часов в год. Это производство мыла душит кинопроизводство. Есть и другие проблемы.
Здесь много процессов, никак не связанных с кризисом, которые начались 3—4—5 лет назад. У нас снимается кино не для зрителя; производящих кинокомпаний огромное количество, их более 100; для такой небольшой, ну, средней кинематографии, как наша, этого слишком много. Ненормально, когда каждый режиссер одновременно и продюсер. Мы ведь понимаем, что страна у нас глубоко аморальна, каждый хочет заработать по дороге, и режиссер, чтобы не кормить продюсеров и других паразитов, сам объявляет себя и продюсером. Но это смешно. Не может же спортсмен быть одновременно и судьей. Неудобно сказать, но ведь надо же сказать когда-нибудь: «Эй, народный артист, ты не Стивен Спилберг. Не Спил-берг. Тебе нужен продюсер».
Нашему кино нужно серьезное отношение. Настоящий анализ — в том числе и государственной политики в кино. Кому наше государство дает деньги последние 10 лет? Есть ли где-нибудь отчеты? Естественно, не финансовые, ведь лучшие художники в России сегодня — это не актеры с режиссерами, главный художник в России — это главный бухгалтер. Они нарисуют вам любые фантастические отчеты. Речь идет об отчетах по контенту, о содержательных отчетах. О том, что это за фильм, который был снят за счет государства: на какие фестивали он попал, сколько призов получил, сколько билетов на него было продано? Какая была разница между расходами и доходами? Но это серьезный анализ, а люди привыкли работать в режиме кэша.
Но ведь мы говорим о такой благородной духоподъемной сфере, как искусство. «При чем здесь деньги?» — спросит любой народный артист. Но вот так устроено кино. Это не литература. Если у тебя меньше миллиона долларов, ты не сможешь даже начать съемки. А миллион ты возьмешь не в тумбочке у жены. Это серьезная работа. Ведь $250 млн в год — это только игровые фильмы. Еще $300 млн — это сериалы. А еще нужны деньги на продвижение и дистрибьюцию, на ДВД, на права для показа по телевидению. Это нереально огромный бизнес.
Эта драма началась несколько лет назад. Нынешний кризис ничего плохого ей не принесет, ну разве что переживания продюсеров и режиссеров. Думаю, что за ближайшие полтора года уменьшится количество спекуляций на кинорынке. Это будет холодный брандспойт, который остановит этот четырехлетний разогрев. Инвесторы — то ли циничные, то ли романтичные — уйдут из сферы кино. Нужно будет завоевывать их внимание серьезными бизнес-планами, рассказом о том, что вот мы договорились с самим Хабенским и великой артисткой Боярской, что они меньше будут брать гонорары и себестоимость актерской игры упадет. Сценарии будут запускаться не абы как, лишь бы была единица производства. Будут долго просчитывать и обратятся к аналитикам, чтобы узнать, что такое коммерческое кино. Наконец-то продюсеры перепугаются и будут следить за аудиторией, наконец-то политики будут встречаться с директорами телеканалов, с дистрибьюторами, с продюсерами, а не с великими 80-летними очень уважаемыми людьми, которые снимали потрясающие фильмы в 60—70-е годы, но в современном кино ничего не понимают. Наконец, начнут думать о том, как воспитать тинейджеров, у которых мозги оплыли от попкорна и комиксов. И так далее.
Какое-то очищение, какая-то остановка ущерба национальной кинематографии не нанесут. К сожалению для нас, американцы снимают хорошее кино. Хорошее и предельно конкурентоспособное. Они ведь и сейчас не то что пустили нас на рынок, а так, открыли 3—4 щелочки, в которые мы просачиваемся. Мы не создали альтернативной системы проката, хотя вот куда нужны были государственные деньги. Чтобы в таком городе, как Москва, из 250 залов было хотя бы 10—15, в которых можно было бы смотреть качественное кино. Чтобы интеллектуализм сохранился. Чтобы умные люди могли посмотреть хорошее кино не только в пригородах Парижа, но и в Москве, в хорошем кинотеатре. И тогда руководители нашей страны смогут решить проблему инноваций. А без этого ее решить невозможно.
ИСТОЧНИК
ОБСУЖДЕНИЕ