[адекватор]

И он направил ствол раритетного оружия прямо в лоб Малахову: - Бабах!
- Ну у тебя и шуточки… Это двенадцатый калибр, не балуй, а вдруг заряжен, ты то не знаешь…
Папаша щелкнул курком, не отводя ствол ото лба Малахова. Страх будто повис в воздухе. Малахов сам точно не знал, заряжен ствол или нет – может, когда по пьянке и сунул патрон, да забыл… Тем более не знал и Папаша – он не проверял ружье. И Малахов это видел.
- Ну что делаешь? – плаксиво сказал Малахов, отводя ствол от себя. Его испугало не столько холодное прикосновение металла ко лбу, сколько взгляд Папаши в это время. Взгляд давил, пробивал будто какую-то защитную оболочку и проникал внутрь, неся какое-то гипнотическое оцепенение. Малахов просто и ясно понял, что этот человек может убить и всерьез. По настоящему.
- Вариант русской рулетки… - сказал седой.
- Русской рулетки, - передразнил Малахов. – У этого раритета может ствол разорваться от старости… Себя покалечишь вперед… Страшный ты человек…
- Я это слышу почти каждый день, - самодовольно сказал Папаша. – И стараюсь поддерживать этот, так сказать, имидж…
- Ты даже не человек, - продолжил Малахов.
Папаша вздохнул. – Охо-хо… Человек я, человек, Малахов… И ничто человеческое мне, как говорится, мне чуждо… Страх! Меня в последнее время мучает страх… Страх потерять все, страх умереть и все оставить кому-то… представляешь, меня не будет, а какая-то тварь завладеет всем, что я сейчас имею… Я старался, я убивал и обманывал, предавал и мошенничал, уничтожал ближайших друзей и даже родных, чтобы получить все это… И вдруг, один миг – и меня нет, а кто-то растащит все мое состояние… Какие-то крысы, шакалы растащат мои фирмы, счета в банках, акции… Все, что я с таким трудом собрал. Ненавижу… Уже заранее. Страх… Меня мучит постоянный сильный страх. Он то выматывает и оставляет вообще без сил… То гонит меня вперед, с отчаянной силой… Страх потерять все, страх умереть богатым и умереть нищим, страх перед неизвестностью мучит особенно… - он говорил зловещим шепотом. – Я не знаю, кто этот алдоха с помятой бородой, этот Басовкин… А неизвестность – хуже всего. Я не знаю его реальных возможностей. А неизвестность может таить в себе опасность… Неизвестность всегда пугает, как темнота детей. И иных взрослых. Впрочем, темнота и пугает неизвестностью – что там, в ней… Не видно… Потому страшно… Он мне зачем-то нужен – это точно, а вот зачем – не знаю…
-Таким ты мне ближе и понятнее, Папаша, Пахан… - приобнял его за плечи Малахов. – Мы все повязаны, мы вместе до конца… Мы даже не друзья и не братья, не подельники и не партнеры – у нас крепче отношения. Мы просто проросли друг в друга, у нас все вместе…До конца.
Малахову просто хотелось, чтобы было так, как он сейчас говорил. На самом деле он знал, что откровенно лицемерит, и что Пахан может и убрать любого… И он не понимал этой его минутной слабости. Седой впервые заговорил о страхе… Зато ситуацию понимал сам Папаша. Он понял, что зря показал свою слабость, и сейчас сказал:
- Это просто усталость. Это просто шампанское. Это просто сопли и слюни.
- Ты не один, - с подростковым задором сказал Малахов. – Потому бояться нечего…
-Ха! – коротко хмыкнул седой. – Даже апостолы… Даже Христа… Кинули… А ты про нашего брата говоришь… Вот где… - седой вдруг сжал до побеления кулак и поднес его к носу Малахова, - я вас держал и держать буду, гнусов!! Понял?!! Понял?!!!
- Да хорош, что ты… - Малахову было не по себе.
- Если я, я боюсь, то вы все вообще должны дристать со страха!! Понял?!! – седого будто охватила истерика. Взгляд его стал еще страшнее, он безумно скользил по оружию, седой будто выбирал ствол помощнее, и Малахова охватила жуть. Сейчас седой возьмет карабин «Сайга» и устроит кровавый фарш… Он уже подумывал, как спастись, но седой остыл также внезапно, как и вспыхнул… Будто не он сейчас закатывал истерику и верещал, будто кто-то в нем. А сам Папаша таков, каким и выглядит – благообразный воспитанный старик в хорошей форме… Но взгляд, жестокий взгляд зверя по-прежнему диссонировал с его внешним обликом.
- Ладно, - уже тихо сказал Папаша. Обеспечишь ему вечер по полной программе. Не брезгуй расстелиться перед ним. Дашь денег…