[Юрич]

А кто из людей однозначен? Мы что ли с вами? Творческие люди, по-моему, как никто, неоднозначны.

Вы знаете, Граф, я мнение свое не менял, а увидел в этой статье сформулированные мысли, которые нашли отклик в моей душе.

Я согласен с вами, что для Солженицына эта статья была больше мыслями об обустройстве России, чем непосредственно критикой фильма. Это было его дело и право.

Но меня лично больше заинтересовало то, о чем вы не упомянули, не знаю намерено, или нет. Скорее думаю, нет. Статья-то о духовности. О том, что фильм сделан бездуховно. Ведь речь идет в первую очередь не о художнике Тарковском, или художнике Солженицыне, а о художнике Андрее Рублеве.


"Тарковский обрёк себя не подняться до купола духовной жизни избранного им персонажа и XV века, – и ту высоту духовного зрения, христианской умиротворённости, светлого созерцательного миростояния, которою обладал Рублёв, – подменять самодельными слепотычными (на современный манер) поисками простейших, и даже банальных, моральных истин, зато понятных ущербно-интеллигентному зрителю советской эпохи. Или плоских (но намекающих) сентенций: Русь– Русь, «всё она, родная, терпит, всё вытерпит… Долго ли так будет?» – «Вечно»."

"Художник-режиссёр именно этой сутью своего художника-персонажа не занялся. Конечно, мы не можем требовать, чтобы в фильме обсуждалось само мастерство и наука его, – но хотя бы нам почувствовать, что у Рублёва поиски идут на немыслимых высотах, когда иконописцу удаётся создать с немалых художественных высот русского XV века – ещё выше: произведение вечности. Создать в неожидаемых радостных колоритах – безмятежную ласковость, чувство вселенского покоя, свет доброты и любви, даже уделить нам свет Фаворский, и через икону таинственно нас соединить с миром, которого мы не видели."

"Браться показывать главным персонажем великого художника – надо же этого художника в фильме проявить, – и проявить на вершинах его мироощущения и в напряжённые моменты творчества? Но Рублёв в фильме – это переодетый сегодняшний «творческий интеллигент», отделённый от дикой толпы и разочарованный ею. Мировоззрение Рублёва оплощено до современных гуманистических интенций: «я для них, для людей, делал», – а они, неблагодарные, не поняли. Здесь фальшь, потому что сокровенный иконописец «делает» в главном и высшем – для Бога, икона – свидетельство веры, и людское неприятие не сразило бы Рублёва. (А неприятия и не было: он был высоко оценен и понят и церковными иерархами, и молитвенной паствой, ещё при жизни вошёл в легенду и в ореол праведности.)"

И лично мне взгляд Солженицына, на этого легендарного человека, ставшего главным героем фильма, ближе, чем взгляд Тарковского. И свои фильмы, если они будут на подобные темы, снимал бы я именно с таким взглядом.

По поводу вашего нежелания жить в той России, какой представлял ее себе писатель (по-моему, это небольшое произведение с довольно общими мыслями), я думаю, что вы, наверное, и в сегодняшней, жить не хотите. Если это так, то я, как ваш сверстник, это отчасти понимаю. Для сегодняшнего интеллигентного человека, воспитанного и образованного, наверное, все происходящее вокруг напоминает «театр абсурда» с пошлой пьесой. И такой человек, вряд ли хочет иметь что-то общее с происходящим. А скорее, если он не нашел пути к своей внутренней духовности и умиротворению, находится в разочаровании и ищет ему выход в саморазрушении, моральном и физическом (растянутом самоубийстве). А, может и нет, дай Бог, чтоб нет))