[адекватор]

О наркотиках, молодёжи и т.д.
А у камина заговорили о временах и нравах.
- Увы, растет больное поколение, - невозмутимо говорил Лепин. – Гнилое и морально, и физически. Дистрофированные извращенцы без мышечной массы, неприспособленные к труду. Проститутки и наркоманы… Паразитирующие потребители, воспитанные на фильмах о насилии и сексе.
- Как вы любите молодое поколение! – удивилась Наташа.
- Да, - сказал Лепин и продолжил. – Они ночами напролет дергаются у мониторов в компьютерных салонах , как паралитики, и не хотят видеть реальный мир с его прекрасными трудностями.
- С чем-чем? – не понял Басовкин.
Но вопрос не сбил Лепина.
- С прекрасными трудностями. Трудности иногда бывают прекрасными, что ж тут непонятного… В этом и прелесть жизни – преодолеть трудности… Так, о чем я… А, о наркомании.. Наркоман – это насекомое, которое желает испытывать непрерывный оргазм. Но так не бывает. Долгий оргазм разрушает любую психику и весь организм в целом, и они погибают. Но как они стремятся этого достичь? Они идут на беспредел, лишь бы получить дозу. Лишь бы ему, неспособному жить нормально, было хорошо. Потом их ломает. Это неприятно – они же хотят непрерывного оргазма… А тут вдруг какие-то ломки…Они непрерывно дрючат свой мозг, выбивая из него снова и снова тоже самое – удовольствие, приятные ощущения…
- Кхм, - напомнила о своем присутствии Наташа.
- Извините, - сказал Лепин. – Но именно дрючат. Мастурбируют. Раздражают центр удовольствия в мозге. Он потом начинает зудеть и чесаться, и требовать новой дозы… И все- личности нет. Остается дрючащее полуразрушенное насекомое, и потом оно медленно, в корчах и судорогах умирает…
- Как же вы любите людей, - съязвил Басовкин. – Особенно молодых, и наркоманов, чтобы так о них говорить…
- Я всех одинаково люблю, - парировал Лепин.
- А если бы… Не приведи Бог… - совестила его Наташа.
- Я понял, что вы хотите сказать. Вы хотите меня напугать своими детьми. Вы хотите сказать, а что если ваши дети станут наркоманами, как тогда вы будете о них отзываться? Как о больных несчастных жертвах? Да, я боюсь этого. У меня есть дети. И если они станут наркоманами, я в печали скажу себе «О, это горе, я родил дрючащее свой мозг насекомое».
- Вы жутко изъясняетесь, - сказала Наташа.
- Да. Я называю все своими именами без прикрас, - продолжил Лепин. – Если наркоман есть дрючащее свой мозг существо, то оно так и есть. И не надо никакой вот этой пыли вокруг -
- чистый кайф, высшее состояние и прочее…
- Полно вам, так резко, - в разговор вступил Сенкарев. – Я знаю молодых, которые живут другими интересами. Они не курят и не пьют, любят двигаться, какие наркотики? В их среде о них и речи нет. Они изучают иностранные языки, учатся в вузах, хорошо знают компьютерные технологии, добиваются успехов в спорте, получают специальности и становятся высокооплачиваемыми специалистами… Они уже не совки… За ними будущее..
- Идет обычный естественный отбор. Сильные все равно выживают, - сказал Борис.
- А эти, как их?.. – громко сказал Лепин.
- Может хватить, - жалобно попросила Наташа.
- Что хватит? Что хватит? – не унимался Лепин. – Вы меня просто не знаете. Сейчас я говорю очень мягко. Просто очень интеллигентно я говорю. Но если я начну обличать пороки, так сказать, прямо… А сколько у нас спившихся и их неполноценного потомства? Сегодня дистрофированные спившиеся уроды ползают по улицам, побираются. Воруют, переполняют детские дома, требуют на лечение и содержание огромных денег, которых недодают пенсионерам, .
- Не надо…- тихо сказала Наташа. – Хватит…
Но Лепина было не остановить. Его несло.
- Какая камунизма, когда в министры отбирали по принципу «чем беднее, тем лучше». А кто есть бедный? Забулдыга, ни к чему не способный, он у себя во дворе порядок не наведет!
- Да. Слов уже нет. Одни слюни, - смеялся Малахов. Он-то хорошо знал Лепина и его манеру говорить. И теперь смеялся над тем, как на него реагируют Басовкин и Наташа.
- Гуманизма… - затихал Лепин. – Где же была ваша «гуманизма», когда середняков своих же из домов выкидывали… Вместе с детьми, на морозы, когда расстреливали священников и рушили церкви. Эти верующие-то.
И Лепин, зацепив вилкой кусок рыбы, разглядывал его блестящими черными глазками, а потом невозмутимо отправил в рот. Начал жевать и наконец замолчал, однако все-таки вставил под конец, уже с набитым ртом:
- Деятели херовы…
- К…Кто?... – давясь от смеха, переспросил Малахов.
-Ну, эти… - неопределенно покрутил в воздухе вилкой Лепин. – Теперь просто власти им мало. Теперь им подавай багатству. И такую багатству неможную! Чтоба черная икра из жопы лезла, и проститутки висели гроздями, как пиявки…
- Борис… - Наташа не могла урезонить Лепина. – Скажи ему…
- А что мне говорить. Это соцреализм, плавно перешедший в капреализм. Любовь к Родине, любовь к людям и желание, чтобы они стали лучше – вот что двигает меня на подобные, так сказать… Резюме. Словом, сейте разумное, доброе, вечное, а взойдет мак и конопля… - закончил Лепин.
(Фрагмент моего романа "Черный туман", изд. "Амадеус", 2006 г., тир. 100. 000 экз. ((сто тысяч)).