[сэр Сергей]

К меня нередко создается ощущение, что Виктор Пелевин зарегистрирован на этом форуме...

Вот, уже про второго нашего...


Dum spero spiro

Ангел Сперо осматривала свой сектор ответственности именно так, как этого требовала должность – ответственно.
Навстречу лучу ее внимания из темной неопределенности выплывали цепочки разноцветных огней – отпечатки событий, дисциплинированно сообщавшие о себе все необходимое. Сообщения были краткими и выражали лишь самую суть происходящего, но Сперо все равно не давала огонькам договорить, переводя свое внимание дальше и дальше. Событий случалось слишком много, и, вникая в каждое, можно было отстать от их потока.
Необходимости слишком уж вникать, впрочем, и не было. Все делалось ясно из сочетаний цветов и связанных с ними смыслов. Желтые и зеленые огни означали спокойствие и радость. Голубые – протяженность во времени, синие – скуку. Фиолетовые – усилие. Багровые, красные и оранжевые – градации опасности и неблагополучия. Их было меньше всего, и даже там, где они появлялись, красные тона смешивались с желтыми или голубыми. Это значило, что дела в разных слоях реальности идут хоть и не без трудностей, но в целом нормально.
В одном только месте мелькнула сплошная цепочка оранжевых огоньков, длинная и тревожная, но нечеткая. Огни выглядели тусклыми. Они расплывались и мигали – это значило, что ничего плохого еще не произошло и какая то смутная угроза только наплывает из будущего.
Сперо остановила свое внимание на оранжевой полосе и вгляделась в нее, возвращая цветным пятнам их исходный смысл.
Птицы пытались проникнуть в сон к одному алхимику из мира Жидкого Металла и заинтересовать его своими кремниевыми фокусами. Волноваться не стоило – собрать входной портал Птиц в мире Жидкого Металла не получилось бы все равно: кремний там не был полупроводником. Птицы не знали, что у них нет ни одного шанса – и упорно продолжали свою многовековую осаду, погубившую уже столько разных миров. Ну и пусть себе роют подкоп длиною в вечность. Главное, чтобы были при деле и не выдумывали неожиданных подлостей…
Сперо позволила отчету опять стать цепочкой мутных оранжевых огней, и они, уменьшаясь до точек, уплыли в темноту. Все было хорошо. Все и везде.
И вдруг в поле ее внимания ворвалось красное пятно, похожее на длинную кляксу. Оно было режуще ярким – и напоминало только что пролившуюся кровь.
Которой вполне могло быть в действительности.
Что то нехорошее стряслось в совсем не подходящем для несчастий месте – в пространстве Эдем. Это было, наверное, самое счастливое и беспечное из всех известных Сперо измерений. Во всяком случае, ее любимое. Там никогда не происходило ничего дурного. Никогда раньше…
Сперо попыталась развернуть красную кляксу в отчет о реальности, но это почему то не получилось. Видны были только разные аспекты случившегося, не желавшие складываться в одну общую картину.
Мрак.
Угроза для жизни – очень реальная угроза, притаившаяся в этом мраке.
Отчаяние.
Страх смерти.
Пострадавших было несколько, и пока ничего дурного с ними не произошло. Но их ужас выглядел неподдельным и с каждой минутой становился все сильнее.
Медлить было нельзя – ситуация требовала вмешательства, и Сперо стала облачаться в тело, не дожидаясь, пока происходящее окончательно прояснится.
Сначала у нее появилась голова, и в ней локализовались сознание и мысли. Потом туловище, руки и ноги – и она позволила тяжести подхватить себя. Затем возникла одежда – простая белая туника. Золотые сандалии. Легкий посох в руке. Этот посох мог превратиться в оружие, но выглядел вполне мирно.
Сперо проявилась полностью. Она была уже на Эдеме.
Она стояла в своем храме – большой пустой комнате, одна из стен которой служила зеркалом. Напротив зеркала была дверь, и все.
Изнутри ее храмы выглядели одинаково во всех мирах, где их строили. И всюду смысл пустой комнаты с зеркалом объясняли одинаково: надеяться можно лишь на себя. В этой шутке, однако, присутствовала доля шутки – что Сперо и доказала своим воплощением.
В приоткрытую дверь храма падал косой поток солнечного света. Весь храм нужен был для единственного шага в дверь. Но Сперо по рудиментарной женской привычке каждый раз успевала окинуть себя взглядом в зеркале. Такой необходимости не было – воплощаясь, она еще ни разу не ошиблась ни с одной из своих черт. Но обойтись без этого ритуала она не могла.
Отвернувшись от зеркала, Сперо шагнула в луч света.
Храм Надежды – маленькое залитое солнцем здание из белого камня – стоял точно между рекой и лесом. На его стене золотыми буквами был выложен древний латинский девиз:

DUM SPERO SPIRO

Сперо улыбнулась. На самом деле это латинское изречение звучало иначе – «dum spiro spero» – «пока дышу, надеюсь». Но в измененном порядке слов был свой смысл. О котором здесь знала она одна…
Река неподалеку от храма так и называлась – «Река». А лес назывался просто «Лес». В собственных именах не возникало нужды – других рек и лесов тут не было, попадались только ручьи и заросли кустов.
Эдем был большим островом – но не совсем обычным. Река окружала его со всех сторон. Она не имела ни начала, ни конца. Из свойств обычных рек у нее имелось довольно быстрое течение и внушительная ширина. На ее дальнем берегу смутно синели какие то горы, но они были видны только в ясные дни, и принимать их слишком всерьез не стоило. Как и саму Реку: она служила просто границей этого мира.
Мимо храма проходила грунтовая дорога – идеально ровная, быстро высыхающая после любого дождя. А за дорогой начинался Лес, куда и направилась Сперо.
Снаружи Лес походил на бесконечно длинный фасад готического собора, протянувшийся от одного горизонта до другого: как если бы китайцы построили свою великую стену из пригнанных друг к другу Нотр Дамов. Сходство не было случайным – деревья в этом лесу знали человеческую архитектуру назубок и вполне сознательно, не в точном инженерном смысле, а по своему, медленно и мечтательно, воспроизводили ее по уговору друг с другом.
Склонив голову в знак приветствия, Сперо шагнула в стрельчатый проход, образованный сросшимися стволами. Всякий раз, когда она входила в Лес, ей казалось, что она попадает в древнее святилище, уже забывшее, каким богам поклонялись в его полумраке.
Лес состоял из множества высоких зеленых залов, образованных переплетающимися стволами и ветвями. Каждый такой зал походил на пузырь священной пустоты с поднятым в головокружительную высь куполом, в самом центре которого ветви расходились, оставляя круглое окно – и между колоннами деревьев возникали своды, откуда лился небесный свет, чуть подкрашенный зеленью листьев и разноцветными пятнами цветов.
Вверху мелькали птицы, доносился их щебет – а внизу, в полумраке, по которому шла Сперо, царил прохладный покой, и голоса птиц не нарушали его, а только подчеркивали.
Все эти огромные зеленые залы были разными – но любой годился для того, чтобы короновать здесь какого нибудь земного императора. Вот только земные императоры не очень годились для Леса – ни один из них, насколько помнила Сперо, так сюда и не добрался.
Здесь жили совсем другие существа. И было очень странным, что они напоминают о себе таким образом.
Сперо шла прямо к источнику ужаса. Она ощущала как бы порывы холодного ветра, прилетавшие из глубины Леса. Она уже знала, куда надо идти: чужая злая воля ожидала ее прибытия и задала ей маршрут, которым она должна была проследовать. Путь был обозначен оставленными для нее метками – и скоро она увидела первую из них.
В центре размытого солнечного пятна на лесной поляне стояла табличка – даже целый плакат, сделанный из большого куска сухой коры, лианой прикрученного к воткнутой в землю ветке. На коре белой глиной было выведено:

Ужасное несчастье совершится,
Земля невинной кровью обагрится!

Буквы были большие и кривые, словно писал ребенок – или маньяк. Или кто то, кто не слишком привык малевать буквы глиной.
Сперо в сомнении уставилась на оставленный для нее знак. Просто не верилось, что в этом безмятежном лесу может произойти несчастье. Но ощущение угрозы никуда не исчезло. Оно было настоящим.
Она пошла дальше. Следующая вешка была впереди. Сперо чувствовала ее – и скоро увидела.
Теперь знак выглядел гораздо серьезней.
Это была повешенная на низкой ветке дохлая ворона – с табличкой из коры, привязанной к лапе. Надпись гласила:

Мы вовсе не настроены кривляться,
И в игры с нами лучше не играться!

Ворона была старой и сильно объеденной с одной стороны какими то мелкими челюстями – ее, похоже, просто подобрали в лесу. Но сам выбор метки говорил о многом.
Даже в Эдеме существовала смерть – потому что тот тип жизни, который воспроизводило это пространство, был буквально настоян на ней и уходил в нее корнями. Если разобраться, любой гимн «жизни» был одновременно и гимном смерти… Хорошо, что никто здесь не пел никаких гимнов – и вдумываться в такие вещи не требовалось.
Сперо закрыла глаза и прислушалась к своим чувствам. Теперь она воспринимала происходящее яснее, чем прежде.
Где то неподалеку несколько юных существ испытывали ужас. Этот ужас был настоящим – они боялись боли и смерти. Подделать подобное не мог бы ни один актер. И такой же реальной выглядела нависшая над ними опасность.
Несчастье действительно могло случиться. Что то страшное, таящееся во мраке, могло распрямиться и ужалить в любой момент. Сперо не видела больше ничего – только чувствовала пульсирующий в темноте страх. Все действительно было всерьез. Надпись на коре не обманывала.
Сперо пошла дальше.
На следующей поляне ждал еще один знак.
На земле лежали три черепа. Черепа были старые, уже обточенные водой – видимо, их нашли в лесном ручье. Один был, кажется, собачьим или волчьим. Другой – бараньим, с выгнутыми рогами. Третий, от которого сохранилась только верхняя половина с изумленно вытаращенными глазницами, принадлежал когда то большой и весьма близкой к человеку обезьяне. Черепа были разложены на подстилке из широких круглых листьев, а перед ними лежал придавленный двумя камнями кусок коры с надписью:

А если мы ответов не получим,
Мы насмерть их безжалостно замучим.

Кто – мы? И кого – их?
Сперо не знала. Но сознания, запертые в темноте и очень боящиеся смерти, были теперь совсем близко. Не надо было сосредотачиваться слишком сильно, чтобы убедиться в этом – тревога пульсировала в воздухе, и ее ярко красное эхо, отскакивая от ушедших в созерцание деревьев, долетало со всех сторон.
Сперо чувствовала, что маршрут устрашения, подготовленный для нее неизвестными, подошел к концу. Метка на следующей поляне была последней.
Эта поляна заметно отличалась от прежних. По всему ее периметру росли густые кусты, так что получился своего рода тупик – выйти назад в Лес можно было только через арку входа.
Поляна походила на большой зеленый амфитеатр с пятнами рассеянного солнечного света в центре. Но зрители (а они здесь точно присутствовали) не сидели на скамьях, а прятались в кустах и ветвях. Они видели Сперо, а она их нет.
В центре поляны из кусков коры и веток было собрано что то вроде маленькой трибуны – пародия на один из тех элегантных лектернов, с которых президенты и короли обращаются к собравшимся перед ними журналистам. Сперо решила, что ей, видимо, следует подойти к этой косой трибуне и встать за нее. Когда она приблизилась, ее догадка подтвердилась: перед лектерном лежало еще одно послание на куске коры, прижатом к земле двумя камнями.

Отсюда будешь с нами говорить.
И не пытайся нас перехитрить.

Сперо на миг закрыла глаза.
Она давно чувствовала жутковатый диссонанс между юмористическими посланиями, которые оставляли ей неизвестные злоумышленники, и висящим в воздухе ужасом. Она решила бы, что с ней играют какие то шутники – но ужас был настоящим и за последние несколько минут только усилился. Кому то было совсем не до шуток. И на фоне этой предсмертной тоски рифмованные надписи на коре казались уже не шуткой, а письмами какого то особенно изощренного маньяка, от которого можно ждать чего угодно.
Подойдя к сделанному из коры лектерну, Сперо остановилась и оглядела зеленую сферу вокруг.
В луче света перед ней появилась крохотная птица с длинным изогнутым клювом. Ее крылья работали с такой скоростью, что их не было видно. Секунду она неподвижно висела в воздухе, а потом, издав лихой писк, унеслась вверх по солнечному лучу – туда, где в головокружительной высоте краснели, синели и желтели полные нектара цветы.
Больше никого Сперо перед собой не видела. Но она чувствовала, что из за ветвей и листьев за ней следит множество глаз. Видимо, начать разговор следовало ей.
– Здесь есть кто нибудь, кто умеет говорить? Я хотела бы понять, что происходит.
Прошло несколько секунд тишины. А потом вдруг раздался шорох листвы. Из стены зеленых листьев вынырнул белый шар с пляшущим над ним языком огня – и полетел к Сперо. Она ждала ответа, но все произошло так неожиданно, что она вздрогнула.
Это был не шар, как ей показалось в первый момент, а большая белая птица с красным хохолком. Она подлетела ближе и уселась на длинную голую ветку, висевшую над поляной прямо перед Сперо.
Сперо прищурилась и усмехнулась. Прошла только секунда, а она уже знала про эту белую птицу почти все.
Перед ней был один из ее собственных питомцев, умных зверей, которые подрастали в Лесу, дожидаясь отправки в мемориальные пространства, связанные с давно исчезнувшей Землей. Здесь жили очень необычные существа. Поэтому ожидать от них можно было чего угодно.
На ветке сидел музыкальный какаду Серж. Его тело было снежно белым, а красный хохол на голове походил на оперение римского шлема. На груди у него краснело маленькое пятнышко – в точности розетка Почетного легиона.
Удивительного в таком наряде было мало. Серж специализировался на старинном французском шансоне, и хохол на его голове был гипноизлучателем, позволявшим ему принимать множество разных форм – от Эдит Пиаф до Полнареффа. Серж был великим певцом – и, как и все гении, капризным и нервным существом.
– Меня зовут Серж, – сказал Серж. – Я уполномочен вести переговоры. А кто ты, женщина с палкой?
Сперо даже немного обиделась.
– Меня зовут Сперо, – ответила она. – А тебе я прихожусь чем то вроде мамы, Серж.
– Сперо? – нахмурился Серж. – Никогда не слышал про такую маму. Что значит это слово?
– На одном из земных языков оно означает «надежда». И это именно то, чем мне нравится быть. Но если произнести слово чуть иначе, то на другом языке оно означает «копье»…
И Сперо приподняла свой посох.
– Вот только не надо нас пугать, – сказал Серж, поворачиваясь к ней своим горбоносым профилем. – При необходимости мой клюв перекусит твою зубочистку без всякого труда. Лучше не доводи до этого дело, женщина с палкой.
Серж, кстати, не так уж и преувеличивал. Вряд ли он перекусил бы копье – но палец мог точно.
– Хорошо, маэстро, – сказала Сперо вежливо. – А могу я спросить, кто именно уполномочил вас вести переговоры?
– Группа сердец, оскорбленных произволом судьбы, – ответил Серж, все так же глядя на Сперо одним глазом. – И я, чтобы ты знала, из их числа.
– Вот как, – сказала Сперо задумчиво. – Оскорбленных произволом судьбы…
Серж значительно кивнул.
– И мы сумеем завершить начатое. Ты ведь чувствуешь разлившийся в воздухе ужас?
– Именно поэтому я здесь, – ответила Сперо.
– Мы знаем, что у менеджмента острый нюх на такие вещи, – сказал Серж. – Другого способа быть услышанными у нас просто не было.
– Что вы натворили? – спросила Сперо.
– Ага, – сказал Серж довольно, – ты чувствуешь, но не видишь! Иначе ты давно бы уже…
Он умолк на полуслове, словно испугавшись, что чуть не выболтал лишнее. Его гребень нервно поднялся над головой, и Сперо вдруг почудилось, будто Серж раздулся, оброс черным смокингом с бабочкой, его крылья стали руками – и в одной из них появился микрофон с проводом. Но это наваждение сразу прошло. Сперо ждала, что Серж продолжит, но он молчал – видимо, ему удалось сильно напугать самого себя. Он несколько раз моргнул и повернулся к Сперо другим глазом.
– Ты уполномочен вести переговоры, – сказала Сперо терпеливо. – Так веди же их. Что вы сделали?
– Мы взяли заложников! – ответил Серж. – Это их ужас привел тебя сюда. Не пытайся узнать, где они спрятаны и кто они, иначе они погибнут! И еще – ты должна знать, что они умрут, если наши требования не будут выполнены!
Серж определенно нервничал. Он чувствовал – его вовлекли во что то нехорошее. И ему явно не нравились слова, которые заставляла его произносить взятая на себя роль. Но пути назад уже не было.
– Требования? – переспросила Сперо. – А чьи, собственно, требования? Кто входит в группу оскорбленных сердец? Или это тоже тайна?
– Нет, – ответил Серж. – Это не тайна. Мы знаем, женщина с палкой, что не сможем долго скрываться от тебя. Соратники, выходите!
Соратники наконец показались из кустов.
Первой на поляну выскочила огромная собака с тремя головами. Она походила на гигантскую лайку хаски (эта порода так и называлась – «архаска») – и выглядела бодро и самоуверенно, словно для собаки не было ничего естественнее, чем иметь три головы. На ее левой шее был белый ошейник, на правой – синий, а на центральной – черный. Левая и средняя головы внимательно глядели на Сперо, а правая была задрана к небу.