[владик]

Сообщение от Алхимик:

«Да при чём тут он? Его место в господской конуре, я свои размышления на эту тему не для него написал, а для тех кто читает эту ветку. Тоже ведь тема для дискуссии не со всех сторон рассмотрена. Вот своё видение и высказал. Если у кого будет желание, то может сказать, Алхимик, ты не прав. Ну или прав, но не ты. Или - Горбачи всего мира активизируйтесь!
Откуда же я знаю, кого и на какую мысль мои размышления сподвигнут ?»

Алхимик записывайте меня в пророки. Самая первая моя повесть, проба пера, «Балалайка в трамвае», печатана еще 1996 г. Тогда думал, пишу повесть, а теперь выяснилось – откровение. Ниже пророческий абзац из нее:

«Руководители державы взялись помирать один за одним. Это вошло в норму настолько, что при последнем трауре решали: то ли вывешивать флаги в знак скорби, то ли нет? В общем, отдали этот вопрос на откуп коллективу. Флагов не было. И Шляпников с легкой душой сменил в своем кабинете очередной портрет, но все же поморщился: «Опять привыкать! Впрочем, все останется по-прежнему, как при Брежневе». Однако ошибся, Шляпников стал замечать в коллективе некое нездоровое веселье, будто это не завод, а клуб с художественной самодеятельностью. Лицо на портрете на этот раз было моложавым, умным, обаятельным, а речи казались до озноба смелыми. В заводоуправлении посмеивались, мол, новый лидер пригрозил, если не начнут перестраиваться, джина выпустит из бутылки, чтобы строить социализм с человеческим лицом. «Уже выпустил!» - играя желваками, говорил Шляпников. Джин – это народ. А кто тогда сам он, этот меченый? Шляпников, прочтя очередную речь лидера, подолгу, со страхом, смотрел на лысину с черным рваным пятном, окаймленную пушком волосинок и ужасался: «Права бабка Полина, антихрист явился миру, как и писано в учении. Быть беде. У него же клеймо беса». Он закрывал кабинет на ключ, доставал из сейфа водку и граненый стакан, выпивал и вместо закуски, в сердцах плевал на умное, обаятельное лицо: «Изыди, сатана!» Легчало и Шляпников обращал свой взор на любимую трубу котельной за окном.