Глава 3.
Итак, съемка началась.
Первый кадр с Профессором – за столом, как он пишет и роняет пузырек. Начало его неприятностей той ночью. Мы собирались снять этот кадр сверху, чтобы он перекликался с финалом.
Тут надо пояснить, что концовку, где Профессор лежит на полу, а на него сыплются бумаги со стола, мы задумали снять сверху, из-под потолка. Это и красиво, и смысл заложен: все кажется одним, если смотреть с привычной точки зрения, и оказывается другим, если выйти за рамки привычного, посмотреть как бы сверху. А можно воспринять резкую перемену ракурса как указатель того, что отныне в их жизни все изменилось. Или как будто это вид с точки зрения воспарившей души Профессора. В общем, для любителей выискивать смыслы был бы простор, где порезвиться.
Смотрю, оператор ставит камеру за спиной Профессора (чуть сбоку), а вовсе не сверху. Что за фигня? Выяснилось, что у нас нет крана, на который рассчитывал оператор, придется снимать со стедикама.
Удивляться я уже слегка устала, острота впечатлений притупилась. Что ж, значит, концовку придется переделывать. Не столь жалко финального кадра, сколько смущает необходимость опять переделывать что-то на ходу. Неизвестно, получится ли после этого смонтировать.
Но я подумаю об это завтра, как говорила Скарлетт. Сейчас уже оверлоад.
На режиссерском экранчике разложенные в свете настольной лампы бумаги «горели». То есть они ярко светились белым, выглядело ужасно. Знающие люди меня успокаивали, что это из-за плохого качества самого экрана, а на пленке получится нормально.
Не до конца в это верилось. Хоть бы получилось…
Замечательные научные книжки, настоящие диссертации с графиками и физическими формулами, которые мы приволокли с дачи, пришлось снимать без крупных планов и деталей. Дурацкая экономия! Боялись, что не хватит ни пленки, ни времени. И так кадров оказалось 26 вместо 15-20, которые советуют делать мастера на этом этюде.
Я очень надеялась, что наш уникальный материал будет видно на пленке. А пока мой режиссерский экран не давал это увидеть, в видоискателе камеры не видно тем более, т.к. там все мелко.
Мы сняли 2 дубля, как и рассчитывали. Получилось вот что:
Я сделала бэк-шот (фотографию стола и кресла, как все осталось, чтобы предметы вдруг не «скакнули» в следующем кадре).
Дело закипело.
Следующий кадр: Профессор поднимает пузырек, не может сосредоточиться на работе, кладет ручку и идет к окну. Все просто.
Пока ставят свет, мы репетируем с актером. Он играет отлично, но… в два раза дольше, чем заложено в экспликации. Зашибись!
Пришлось его подгонять. Замечательный актер постарался максимально сохранить достоверность действий Профессора, но при спешке качество игры теряется.
Эта же проблема поджидала нас и дальше: почти во всех кадрах расчетная длительность была занижена. Увы мне.
Неожиданную разрядку мы получили при съемках следующего кадра.
Профессор должен был рассердиться на автомобильную сигнализацию, мешавшую ему думать, дать кулаком по стене и захлопнуть окно.
Актер ударяет в стену – та содрогается и ходит ходуном. Дикий и необузданный Профессор крушит дом!
Декорация хлипенькая, не выдержала. Посмеялись, спустили пар. Хорошо еще, стена на самом деле не отвалилась.
А если в сердцах захлопнуть окно, то оно не закрывается: рамы не совпадают по размеру, их надо аккуратно придерживать, поправлять. Тоже косяк.
Пришлось подкорректировать действия Профессора. Но если присмотреться, на пленке все равно видно небольшое качание декорации:
Здесь видна спешка. А я так надеялась, что Профессор сможет вдохнуть свежий ветер, собраться с мыслями, только-только начать ухватывать мысль, как вдруг эта сигнализация. Актер «ужался».
По, может, неочевидной аналогии, такое бывает, когда «сжимают» картинки для обеспечения нужного размера файла: замысел понятен, но видно, что халтура.
На этом наш первый съемочный день закончился. В 10 вечера все разошлись по домам.
Меня встретил муж на машине, и всю дорогу я говорила, говорила и говорила, хотя обычно мне это не свойственно. И не надо, пожалуйста, намеков про болтливых жен, я спускала внутреннее давление. А оно, зараза, вскоре после нормализации опять набиралось и требовало выхода наружу.
................
На следующий день я внутренне мобилизировалась, ожидая новых неожиданностей (каламбур, однако). Теперь нас голыми руками не возьмешь, ух!
Утро занялось хорошо: досняли ночные кадры с Профессором, нам дали еще одну смену, в субботу, т.е. впереди было 2,5 смены. Жизнь налаживалась, теперь мы должны были все успеть.
«Вот оно как, - подумала я, - если имеешь внутренний стержень, то неприятности тебя уже боятся, обходят стороной».
Сколько раз я себе говорила: нельзя хвалиться, будешь наказана. И этот раз не исключение.
Перед обедом к нам пришел товарищ из местного персонала и бодренько объявил, что нас выгоняют из павильона завтра в 14-00, тем более, никаких суббот. Это какое-то недоразумение? Оператор пошел разбираться на кафедру. Съемки остановились.
Выяснилось, что это не шутка. Планируется противопожарная обработка павильонов. Почему нам об этом раньше не сказали, ведь не только что это решили? Потому что у них многое не согласовано. Одни обещают одно, другие говорят другое – ходишь между ними, пытаешься собрать паззл. А время уходит…
Хотели договориться с пожарными, но нам сказали, что это практически военная организация, с ними не договоришься.
На горизонте сознания у меня мелькнула мысль: а как же решают такие вопросы в частных магазинчиках? Ведь известно, чем частенько заканчиваются у них пожарные проверки. Но все вокруг были уверены, что нельзя, и эта мысль прошла дальше, не задерживаясь в моей голове.
В конце концов, оператор выбил нам еще полдня, до 22-00 следующего дня. Не знаю, как, но подвиг его останется в веках. А я получила очередной урок насчет «не хвались», что может показаться грустным, но в итоге полезно.
Тем временем, пришла актриса.
(продолжение следует…)