[Сосна]

Обидная фраза «Корявая речь» и желание понять мне ли только одной она свойственна, вынудили меня ещё раз провести небольшой анализ местной классики.
Уважаемый Эдуард я рискну:

Фадей Фадеич кладет Ларисину руку себе на руку и помогает ей идти.

Лариса достает из-под рубашки медальон, целует его.

Он смотрит как зачарованный, но уста его шепчут совсем не соответствующие моменту слова:

Мишель вскакивает с кресла и, качаясь, как матрос в качку, бежит в кабинет.

Знаю, знаю. Я скоро съеду. Я уже, кажется, нашла неплохую квартиру. А то было – то одно не так, то другое. А теперь все. Съеду и буду жить...


Сергей Ильич низко опускает голову, словно под тяжестью схлынувшего его счастья, и украдкой смотрит на часы.

Мишель «погружается» в несгораемый шкаф, что-то там ищет.

И Мишель из несгораемого шкафа выгребает кипы писем разных размеров, цветов и фасонов.

Полина вскакивает с дивана. Шурша, соскальзывают с неё письма и ложатся кольцом вокруг её ног

Неприятно удивлённый Бульбезов

Бульбезов идёт по улице торжественно, держа ветку мимозы перед собой на вытянутой руке.

Марья Сергеевна подходит к двери, поворачивает выключатель от лампы. Поворачивает выключатель и, залитая светом, кокетливо поднимает голову.

Из театра выходит Синицкая. Она идет к Толику, точнее, к его автомобилю.


Почему же не имеет право на существование «В её облике много наивности, доброты и оптимизма»? Я задаюсь этим вопросом и рискну задать его Вам.