«Я понял: бегство Януковича – шанс»
Алексей Чалый, «народный мэр», а ныне спикер парламента Севастополя, рассказал «НВ» о событиях «русской весны» и перспективах города русских моряков

Бывают моменты, когда история сгущается в одном человеке, и один из таких моментов – события в Севастополе 23 февраля нынешнего года. Забитая под завязку площадь Нахимова. Многотысячная толпа дружно скандирует: «Россия, Россия!» На сцену поднимается мужчина в полосатом свитере, подходит к микрофону и произносит короткую речь, после которой севастопольцы простым поднятием рук избирают его «народным мэром». Именно с этого момента в Крым пришла «русская весна», которая привела к возвращению полуострова в российскую гавань…

До севастопольского восстания Алексей Чалый не был известен широкой публике за пределами Крыма, хотя и до 23 февраля успел сделать немало полезного для Севастополя.

Сегодня мысли Чалого устремлены в будущее Севастополя, который он мечтает превратить в центр инновационного прорыва на юге России, некий аналог «Кремниевой долины». Впрочем, сейчас он, будучи спикером севастопольского парламента, в основном занимается решением текущих вопросов. Как человек занятой, Алексей ЧАЛЫЙ общается с журналистами редко и неохотно, однако для «НВ» сделал исключение.

– Алексей Михайлович, почему русскоговорящие города Украины – тот же Харьков, Днепропетровск и Одесса – вписались в «украинский проект», а Севастополь его отверг?

– Мы всё-таки другой город. Помните, как у Толстого в «Севастопольских рассказах» написано? «Не может быть, чтобы при мысли, что вы в Севастополе, не проникло в душу вашу чувство какого-то мужества, гордости, и чтоб кровь не стала быстрее обращаться в ваших жилах…» Эти слова имеют под собой вполне реальные основания.

– Что будет дальше с Украиной?

– Она будет враждебна России в течение одного поколения. Как Литва.

– Может, России стоит стать привлекательнее – и тогда украинцы к нам снова потянутся?

– Конечно, в этом ключ. Хотя даже при этих условиях украинцы к нам не скоро потянутся.

– В какой момент решили для себя: «Всё, не могу больше терпеть. Пора вступать в борьбу против украинизации»?

– Такого момента не было. Всё было уныло предсказуемо почти с самого начала воцарения Незалежной в Севастополе. Действовать я начал ещё на референдуме в 1991 году, сразу после Беловежской пущи. Я уговаривал сотрудников нашей компании подумать хорошенько, прежде чем голосовать за независимость Украины, и рисовал перспективы. Которые стали реальностью через несколько лет. Мне уже тогда было в общих чертах ясно, к чему всё идёт. А всерьёз работать на ниве общественной деятельности я начал после расстрела Белого дома в 1993 году. Если помните, тогдашний Верховный Совет принял акт о российском статусе Севастополя, но он так и не был никогда реализован. Тогда стало понятно, что Украина – это надолго.

– Музей 35-й батареи, Общественное телевидение Севастополя и учебник по севастополеведению – всё это ваши проекты. Сложно ли было запускать их с нуля?

– Поскольку мы запускали эти проекты с нуля, то было ожидаемо сложно. Украинские чиновники, за исключением особо прозорливых, не очень понимали, о чём вообще идёт речь и к чему эти проекты. Но некоторых приходилось обходить. Подавалось всё под разными соусами. Например, Музей 35-й батареи позиционировался не как русский проект, а как проект сохранения исторической памяти народа.

Иногда доходило до смешного. Например, нам вынесли предписание по поводу языка и отрезали рекламу на Независимом телевидении Севастополя. Согласно украинскому законодательству рекламы на русском языке не должно быть вообще. Тогда мы стали давать рекламу на немецком, английском и крымско-татарском. Поскольку реклама была одна и та же, весь Севастополь смеялся над комитетом по контролю.

– Но поддержку горожан, наверное, чувствовали?

– Конечно. Больше всего осуществлять эти проекты помогали севастопольцы. Соратников, чувствующих то же, что и я, всегда было в избытке.

– Ожидали, что Севастополь и Крым могут вернуться в Россию именно в этом году? И могло ли это произойти раньше?

– Да, мы готовились к этому в 2004 и 2008 годах. Но тогда ситуация не достигла такого экстрима, как в прошлом году, когда Янукович отказался подписать договор об ассоциации с Евросоюзом. Когда в Киеве раскручивали Майдан, мы здесь активно готовились к ответному майдану. Создали общественное объединение «Республика». И потихоньку градус повышался: они там накаляли обстановку – и мы здесь в ответ тоже накаляли.

– А когда вы решили для себя возглавить народное движение в Севастополе? Далось ли это решение легко?

– Было два момента. Первый – когда было принято решение, что мы воюем. Это произошло в Австрии, где я узнал о бегстве Януковича. Мне стало понятно: это шанс, который нельзя упускать. А второй момент – когда отвечал для себя на вопрос о мэрстве (но это уже был способ реализации ранее принятого решения). То, что я окажусь на переднем крае борьбы, стало понятно за несколько часов до севастопольского митинга 23 февраля. Во время обсуждения стратегии наших действий севастопольский общественный деятель Борис Колесников сказал мне: «Я не спал всю ночь, и мне пришла в голову такая мысль: мы выходим, объявляем Чалого мэром и забираем в городе власть». Я согласился.

Было ли трудно принимать такое решение? Понимаете, я много лет жёлчью наливался, видя то, что творила Украина в Севастополе. А тут появилась долгожданная возможность всё вернуть на круги своя. В этом смысле психологически я был заранее готов, и особого поступка с моей стороны не было. Но, конечно, меня пугала опасность ввергнуть людей в войну и неумение управлять городом.

– Вы ожидали, что в Севастополе соберётся самый массовый митинг в его истории?

– Да, ожидал. Да, мы это готовили. Но, не имея опыта организации подобных мероприятий, было сомнение: а вдруг не получится? Но когда я пошёл из дома на площадь и увидел огромное количество людей, идущих на митинг, то на душе стало легче. А потом я увидел площадь Нахимова, которая просто не вместила всех. Народ стоял на Матросском бульваре, были забиты все проходящие улицы. И не было ни одного украинского флага. Ни одного. Было понятно, что все люди объединились вокруг идеи возвращения в Россию.

– Созданная вами компания «Таврида-электрик» – один из немногих примеров успешного инновационного бизнеса в России. Что помогло вам выйти на серьёзный мировой уровень?

– Это как в той знаменитой английской истории: посадил траву – и потом бережно подстригай газон триста лет. И ещё я всегда старался делать то, что не умеют делать другие. Этот принцип положен в основу стратегии компании, и он должен быть как «Отче наш» для любой фирмы, занимающейся инновациями.

– Очевидцы рассказывают, что ваши молодые сотрудники, в отличие от персонала московских филиалов западных концернов, настроены очень патриотично. Откуда это берётся?

– Так успех же мировой! А его, согласитесь, трудно променять на работу в «местном филиале».

– Почему вы продали бизнес?

– Против меня ввели персональные санкции, и я не хотел подставлять своих иностранных сотрудников. С них взяли подписку, что за связь со мной в любом виде они могут схлопотать двадцать лет тюрьмы.

– Теперь, насколько я понимаю, вы с группой единомышленников собираетесь превратить Севастополь в центр инновационного развития. Не могли бы вы нарисовать идеальный образ вашего города через 20–50 лет?

– Мы его рисовали в Концепции развития Севастополя. Это прежде всего экономическая состоятельность. Город должен зарабатывать себе достаточно налогов для того, чтобы обеспечить комфортную городскую среду и государственные услуги надлежащего качества, не выпрашивая денег в федеральном бюджете. Далее. С точки зрения развития городской среды акцент сделан на сохранении традиций, в том числе архитектурных. Плюс классика приморского города – пляжи, набережные, парки и тому подобное. Кроме того, на первое место в промышленности должна выйти «хайтековская индустрия», и под неё мы нашли «якорные проекты». Это приборостроение, микроэлектроника, электротехника, IT-индустрия и другие области.

– Вы говорили, что в идеале хотите превратить Севастополь в российский Сан-Франциско. Но ваш город – это военно-морская база России. Удастся ли привлечь инвесторов в полузакрытый военный город?

– Почему нет? И что такое «полузакрытый»? Наличие военной базы многим городам не мешает развиваться. Более того, в нашем случае на обеспечение потребностей базы может быть нацелена значительная часть экономики. Главное – реставрировать и модернизировать инфраструктуру. И попытаться вернуть субподрядчиков, которые разбежались из города за последние 23 года.

– Удастся ли создать «экономическое чудо» только с опорой на местные кадры?

– Нет. Многих ключевых людей придётся приглашать. Благо многие готовы приехать. Людей, за которыми стоит дело и знания, может привлечь идея «Русской Калифорнии» – южного высокотехнологичного города с комфортными условиями проживания и нормальной властью. Плюс многие компании начнут к нам приходить, когда мы сможем предложить им площадки для развития бизнеса с готовой инфраструктурой.

– Какие законы нужно принять, чтобы помочь Севастополю совершить инновационный рывок? И сколько будет продолжаться «законодательная перестройка» города? Это вам вопрос как председателю Законодательного собрания.

– Сама по себе законодательная перестройка ничего не решает. Законы не заработают без ресурсов – земли, инфраструктуры, денег, исполнителей. Но некоторые меры могут пойти на пользу. Например, закон о неэффективном собственнике. Нечто похожее есть в Москве и Петербурге. Идея состоит в том, чтобы повышать ставки пользования активами (земля, недвижимость) в случае неэффективного их использования. А с другой стороны – выходить с предложением от казны по выкупу таких активов. В целом нужно понимать, что самостоятельно совершить инновационный прорыв Севастополь не в состоянии. Нужна адекватная поддержка федеральной власти. К счастью, есть большой энтузиазм квалифицированных людей из различных регионов России.

– Кстати, о поддержке со стороны федеральной власти. Что скажете о решении Владимира Путина превратить Крым и Севастополь в свободную экономическую зону?

– Мы его ждали. Оно потенциально даёт большие преференции резидентам свободной экономической зоны.

– В концепции предлагается превратить Севастополь в «федеральный центр генерации национального самосознания». Что имеется в виду?

– Так уж сложилось, что мы – единственное место в России, в котором переплелись все критически важные эпохи в развитии нашей цивилизации. Начало похода Андрея Первозванного. Первые христианские монастыри. Клемент Римский. Крещение Владимира в Корсуни. Написание славянской письменности. Крымская война и первая оборона Севастополя. Великая Отечественная война. Наконец, события «русской весны» 2014 года. Наша идея состоит в том, чтобы интересующихся историей школьников «пропустить» через наши исторические объекты, сделав это по-человечески. У нас же всё можно пощупать! И это западает навсегда в душу, к этому готовую.

– Как вы считаете, можно ли было избежать нынешних трудностей переходного периода?

– Многое зависело от федерального центра. Быстро избавились от гривны, быстро разобрались с банками (хотя медленнее, чем хотелось бы). С денежным обеспечением бюджетников и пенсионеров быстро решили вопросы. Однако у экономики при этом начались проблемы. Избежать длинных очередей было можно, для этого следовало задействовать больше федеральных ресурсов (людских прежде всего). Не стоило новым субъектам передавать дополнительные федеральные полномочия – и так вводных много, а нам приходится учиться тому, что ни один субъект ещё до этого не делал.

– Можно ли было избежать столь высокой инфляции и проблем с электро- и водоснабжением?

– По поводу цен… Процесс объективен – он связан с плохой логистикой, развалом старых связей и ростом доходов бюджетников. Перебоев с электроснабжением избежать было нельзя, поскольку все сети находятся в руках Украины, и это при дефиците-то электроэнергии в 70 процентов. Проблемы с водой не были бы такими серьёзными, если бы начали шевелиться с мая, не рассчитывая на дождливую осень, которая в Крыму – редкость.

– Вы как-то сказали: «Я существо не очень публичное. Мне бы под кустом полежать, подумать». Уютно вам в новой роли?

– Совсем неуютно.

– А время подумать о стратегических вещах находите?

– Почти нет. Всё время нахожусь в состоянии осознания новых вводных. Уж больно малознаком мне предмет под названием «государственное устройство».

– Насколько отсутствие политического опыта помогает, а насколько мешает?

– Уже помешало. Ошибок много сделал. После уже собственно «русской весны».

– Не боитесь из романтика с инновационными идеями превратиться в циника?

– Нет. Как только пойму, что нельзя реализовывать указанные проекты, уйду. Меня держит только ответственность перед людьми и возможность реализовать обещанные им проекты.

– Возвращаясь к теме модернизации. Санкции – это шанс или угроза для технологического прорыва?

– И то и другое. Хотя необязательно было дожидаться санкций, чтобы задуматься о модернизации.

– Реально ли совершить инновационный рывок без западных технологий?

– К счастью, многие западные технологии уже давно восточные. Так что, пока санкции не смертельны для развития. Если этим развитием целенаправленно заниматься.

– На Севастополь сейчас устремлены взоры многих россиян, мечтающих об успешной модернизации нашей страны. Но модернизация вряд ли может быть самоцелью – необходим исторический проект, способный вдохновить людей на творческие свершения. Что это может быть за проект?

– Ну вот – в конце самый «простой» вопрос. У меня нет в заднем кармане нового «Капитала». Но мне понятно, что в западной цивилизации есть много такого, что нужно перенять и использовать, как и такого, чего нельзя использовать никогда. И у нас есть и качества, от которых нужно отказаться, и особенности национального характера, которые нужно развить. Наверное, этого вполне достаточно для того, чтобы претендовать на звание исторического проекта.

Михаил Тюркин, политический обозреватель «НВ»