На протяжении XVII и XVIII вв. в английской деревне не прекращался процесс вытеснения мелкого и среднего крестьянского хозяйства. Еще в конце XVII в. около половины всей обработанной земли находилось в руках крестьян. Число самостоятельных крестьян-йоменов в l685 г. составляло 160 — 180 тыс. семей, или одну седьмую часть всего населения страны. В течение XVIII в. йоменри исчезает. Крупная земельная собственность вытесняет самостоятельные мелкие крестьянские владения: в конце XVII в. средние размеры земельной собственности составляли 70 акров, а в 1780 г. равнялись в среднем 300 акров. Вытеснение крестьян производилось при помощи различных приемов, среди которых насилие играло далеко не последнюю роль. Всевластие лендлорда давало широкий простор для произвола. Огораживания принимают в XVIII в. новую форму и особенно большой размах. Ранее государственная власть, стремясь сохранить крестьянство как податную и военную силу, ограничивала огораживания. Теперь позиция правительства изменяется: огораживания проводятся в жизнь парламентскими актами. « ...Сам закон,— писал К. Маркс,— становится орудием грабежа народной земли». На протяжении XVIII в. парламентом было принято свыше 2500 актов об огораживаниях, которые относились к площади более 5 млн. акров. Кроме того, огораживания осуществлялись помимо парламента.

Эта грандиозная экспроприация вызывала повсеместное сопротивление со стороны крестьянства; жалобами на огораживания полны петиции в парламент; кое-где крестьяне пытались силой, хотя и безуспешно, приостановить этот грабеж и отстоять свою землю.

(...) Мануфактурный рабочий являлся объектом жесточайшей эксплуатации, был совершенно бесправен перед лицом закона. Рабочий день в централизованной мануфактуре продолжался 14—16 и более часов. В мануфактурной мастерской господствовал неограниченный произвол хозяина. Заработной платы не хватало даже на хлеб для семьи, и последняя была вынуждена или искать работу, или прибегать к нищенству. На мануфактурах широко применялся детский труд. Дети начинали работать с самого раннего возраста, нередко с пяти лет.

Не лучшим было положение рабочих, которые брали работу на дом. Чтобы свести концы с концами, рабочий трудился день и ночь, заставляя работать всю свою семью. Если рабочий пользовался станком или инструментом хозяина, то хозяин делал вычеты из заработной платы за пользование станком.

(...) Стремясь обеспечить рабочей силой нарождавшуюся промышленность, английские законодатели на протяжении XVIII в. систематически проводили политику сурового принуждения к труду. Бродяги беспощадно наказывались, неимущие заключались в специальные «работные дома», где господствовал тюремный режим и принудительный труд. Нищенство строго запрещалось; закон 1698 г. обязывал бедняков, получающих пособие, носить специальные нарукавные знаки. Свирепые елизаветинские законы о бродягах и нищих продолжали применяться. С целью принудить бедняков выполнять самую тяжелую и низкооплачиваемую работу, законы под страхом жестоких наказаний воспрещали им самовольный переход из одного прихода в другой; приходские власти сами регулировали поставки рабочей силы, переправляя «излишки» бедняков в распоряжение предпринимателей по первому требованию последних. Особенный спрос промышленники предъявляли на детей бедняков, которых в самом раннем возрасте отрывали от семьи и принуждали к непосильному труду.

Законодательным путем государство внедряло дисциплину и беспрекословное послушание на работе. Действовавший с конца XVI в. закон Елизаветы устанавливал, что ремесленники и рабочие должны работать «с середины марта до середины сентября от шести часов утра до половины восьмого вечера, а с середины сентября до середины марта — от рассвета до темноты». Закон не воспрещал хозяину удлинять рабочий день зимой при искусственном освещении до 14,15 и 16 часов. Законы 1721 и 1726 гг. поручали регулирование ставок заработной платы мировым судьям; под угрозой штрафа запрещалось повышать устанавливаемые ими ставки. В то же время ряд законов категорически воспрещал рабочим объединяться для борьбы с целью повышения зарплаты и улучшения условий труда. Драконовскими мерами буржуазия подавляла всякую попытку трудящихся отстоять свои права. Маркс указывает, что капитализм при своем возникновении «свое право всасывать достаточное количество прибавочного труда обеспечивает пока не одной лишь силой экономических отношений, но и содействием государственной власти»

(...) Еще важнее социальные последствия промышленного переворота. Непосредственным результатом перехода к фабричному производству было появление массы промышленных рабочих, составивших класс промышленного пролетариата — основной производящий класс капиталистического общества. Развитие капиталистического способа производства сопровождалось усилением эксплуатации трудящихся. Рабочий превращался в придаток машины, заработная плата определялась лишь издержками на воспроизводство рабочей силы. Благодаря упрощению процессов производства и применению машин падает значение квалифицированного труда, возрастает применение дешевого труда женщин и детей — самой беззащитной части рабочего класса. По данным, относящимся к началу XIX в., среди фабричных рабочих число мужчин старше 18 лет составляло всего 27%, а в камзольной промышленности и того меньше — около 10%. На почве эксплуатации особенно выгодного детского труда развилась торговля детьми: дети рабочих и пауперов насильственно отрывались от семьи и группами продавались на фабрику. Здесь предприниматель принуждал детей к непосильному труду в течение 14, 16 и 18 часов в день. Этот труд калечил и убивал детей.

(...) Одновременно с этим происходит также усиление борьбы ирландского народа против английского гнета. Английское господство в Ирландии носило открыто насильственный характер. Католики, составлявшие подавляющее большинство населения, были лишены политических прав. Национальное угнетение ирландцев проявлялось особенно ярко в систематическом сгоне их с земли, которую захватывали англичане. К концу XVIII в. ирландцы, составлявшие пять шестых населения страны, владели не более чем одной двадцатой всей обрабатываемой земли. Голодовки периодически опустошали страну. В 1741 г. голод унес в могилу одну пятую часть населения Ирландии — около 500 тыс. человек. В условиях тяжелого колониального гнета против поработителей действовали тайные террористические организации — «Белые ребята», «Дубовые ребята», «Стальные сердца» и др., нагонявшие страх на лендлордов и заставлявшие их идти на частичные уступки. Однако эти организации носили локальный характер, боролись не с английским гнетом в целом, а с отдельными колонизаторами, и их борьба не могла привести к серьезному улучшению положения ирландского народа.