Сергонтий
31.03.2010, 09:30
Калина красная. Реклама не требуется. Кто что хочет тот и пишет. А, я хочу сделать подборку крылатых фраз и просто классных выражений. Шукшин - мастер красного словца.
– Ну, расскажи, как думаешь жить, Прокудин?
– Честно!
– У тебя жена то есть?
– Будущая
– Вам плохо?
– Мне хорошо, мать, Хорошо, что я весной сел. Надо всегда весной садиться.
– Куда садиться?
– В тюрьму.
Видишь ли, малыш, если бы я жил три жизни, я бы одну просидел в тюрьме, другую – отдал тебе, а третью – прожил бы сам, как хочу.
– Как стихи?
– Хорошие стихи.
– Хорошие. Как стакан спирту дернул, А ты: не люблю стихи. Молодой еще, надо всем интересоваться.
– Уходить надо, чего ты сел?!
– Уходить? Опять уходить… Когда же я буду приходить, граждане
– Поджечь, что ли, вас?
– Заразы вы все, Я из вас букет сделаю, суки головками вниз посажу в клумбу…
– Я непьющий
– Ой ли?
– Нет, я, конечно, моту поддержать компанию, но… это… не так чтоб засандалить там… Я очень умеренный.
– Красненького, У меня от водки изжога.
– Ну, Георгий… расскажи, значит, про себя.
– Прямо как на допросе
Я еще не побирушка. Чего чего, а магазинчик то подломить я еще смогу. Иногда я бываю фантастически богат, Люба. Жаль, что ты мне не в эту пору встретилась… Ты бы увидела, что я эти деньги вонючие… вполне презираю.
– Вот теперь заживем! По внутреннему распорядку
– И сколько же счас дают за недоразумение?
– Пять
– Мало. Раньше больше давали.
– Семерых в одном месте зарезали, а восьмого не углядели – ушел. Вот и попались…
– Тебе прямо оперуполномоченным работать, отец, Цены бы не было. Колчаку не служил в молодые годы? В контрразведке белогвардейской?
– Ты чего это? Чего мелешь то?
– А чего так сразу смутился? Я просто спрашиваю… Хорошо, другой вопрос: колоски в трудные годы воровал с колхозных полей?
– Видите, как мы славно пристроились жить! Страна производит электричество, паровозы, миллионы тонн чугуна… Люди напрягают все силы. Люди буквально падают от напряжения, ликвидируют все остатки разгильдяйства и слабоумия, люди, можно сказать, заикаются от напряжения. Люди покрываются морщинами на Крайнем Севере и вынуждены вставлять себе золотые зубы… А в это самое время находятся другие люди, которые из всех достижений человечества облюбовали себе печку! Вот как! Славно, славно… Будем лучше чувал подпирать ногами, чем дружно напрягаться вместе со всеми…
– Да он с десяти годов работает!
– Реплики потом, А то мы все добренькие, когда это не касается наших интересов, нашего, так сказать, кармана…
– Я – стахановец вечный У меня восемнадцать похвальных грамот.
– Так чего же ты сидишь молчишь? Где похвальные грамоты
– Вон, в шкапчике… все прибраны.
– Им место не в шкапчике, а на стене! В «шкапчике». Привыкли все по шкапчикам прятать, понимаешь…
– Опускаюсь все ниже и ниже, Даже самому интересно… потом вам спою песню: «Во саду ли, в огороде».
– Будем знакомы, Георгий.
– Ну ну, Давай еще целоваться. Георгий, значит, Георгий. Значит, Жора…
– Чего лежишь то?
– Я подкидыш.
– Счас возьму и силком суну в тазик, И посажу на каменку. Без паспорта. Со справкой.
– У вас есть молодой человек?
– А вам что?
– Я в том смысле, что не могли бы мы вместе совершить какое нибудь уникальное турне по городу?
– Гражданин!.. Вы не хамите тут! Вы деньги переводите? Вот и переводите.
– И сразу на арапа берут! «Гражданин!..» Какой я вам гражданин? Я вам – товарищ и даже друг и брат.
Шалашовки, Вы у меня танец маленьких лебедей будете исполнять. Краковяк!.. Польку бабочку!
– Я приехал с золотых приисков, и хотел вас спросить: не могли бы мы здесь где нибудь организовать маленький бардак? Ну, я грубо выразился… Я волнуюсь, потому что мне деньги жгут ляжку А? Их же надо пристроить. Как вас зовут, простите?
– По всей вероятности, можно будет сообразить… Что нибудь, знаете, вроде такого пикничка – в честь прибытия, так сказать.
– Да, да, да, Такой небольшой бардак. Аккуратненький такой бардельеро… Забег в ширину. Да, Михайлыч? Вы мне что то с первого взгляда понравились! Я подумал: вот с кем я взлохмачу мои деньги!
Народ для разврата собрался!
– Ну, расскажи, как думаешь жить, Прокудин?
– Честно!
– У тебя жена то есть?
– Будущая
– Вам плохо?
– Мне хорошо, мать, Хорошо, что я весной сел. Надо всегда весной садиться.
– Куда садиться?
– В тюрьму.
Видишь ли, малыш, если бы я жил три жизни, я бы одну просидел в тюрьме, другую – отдал тебе, а третью – прожил бы сам, как хочу.
– Как стихи?
– Хорошие стихи.
– Хорошие. Как стакан спирту дернул, А ты: не люблю стихи. Молодой еще, надо всем интересоваться.
– Уходить надо, чего ты сел?!
– Уходить? Опять уходить… Когда же я буду приходить, граждане
– Поджечь, что ли, вас?
– Заразы вы все, Я из вас букет сделаю, суки головками вниз посажу в клумбу…
– Я непьющий
– Ой ли?
– Нет, я, конечно, моту поддержать компанию, но… это… не так чтоб засандалить там… Я очень умеренный.
– Красненького, У меня от водки изжога.
– Ну, Георгий… расскажи, значит, про себя.
– Прямо как на допросе
Я еще не побирушка. Чего чего, а магазинчик то подломить я еще смогу. Иногда я бываю фантастически богат, Люба. Жаль, что ты мне не в эту пору встретилась… Ты бы увидела, что я эти деньги вонючие… вполне презираю.
– Вот теперь заживем! По внутреннему распорядку
– И сколько же счас дают за недоразумение?
– Пять
– Мало. Раньше больше давали.
– Семерых в одном месте зарезали, а восьмого не углядели – ушел. Вот и попались…
– Тебе прямо оперуполномоченным работать, отец, Цены бы не было. Колчаку не служил в молодые годы? В контрразведке белогвардейской?
– Ты чего это? Чего мелешь то?
– А чего так сразу смутился? Я просто спрашиваю… Хорошо, другой вопрос: колоски в трудные годы воровал с колхозных полей?
– Видите, как мы славно пристроились жить! Страна производит электричество, паровозы, миллионы тонн чугуна… Люди напрягают все силы. Люди буквально падают от напряжения, ликвидируют все остатки разгильдяйства и слабоумия, люди, можно сказать, заикаются от напряжения. Люди покрываются морщинами на Крайнем Севере и вынуждены вставлять себе золотые зубы… А в это самое время находятся другие люди, которые из всех достижений человечества облюбовали себе печку! Вот как! Славно, славно… Будем лучше чувал подпирать ногами, чем дружно напрягаться вместе со всеми…
– Да он с десяти годов работает!
– Реплики потом, А то мы все добренькие, когда это не касается наших интересов, нашего, так сказать, кармана…
– Я – стахановец вечный У меня восемнадцать похвальных грамот.
– Так чего же ты сидишь молчишь? Где похвальные грамоты
– Вон, в шкапчике… все прибраны.
– Им место не в шкапчике, а на стене! В «шкапчике». Привыкли все по шкапчикам прятать, понимаешь…
– Опускаюсь все ниже и ниже, Даже самому интересно… потом вам спою песню: «Во саду ли, в огороде».
– Будем знакомы, Георгий.
– Ну ну, Давай еще целоваться. Георгий, значит, Георгий. Значит, Жора…
– Чего лежишь то?
– Я подкидыш.
– Счас возьму и силком суну в тазик, И посажу на каменку. Без паспорта. Со справкой.
– У вас есть молодой человек?
– А вам что?
– Я в том смысле, что не могли бы мы вместе совершить какое нибудь уникальное турне по городу?
– Гражданин!.. Вы не хамите тут! Вы деньги переводите? Вот и переводите.
– И сразу на арапа берут! «Гражданин!..» Какой я вам гражданин? Я вам – товарищ и даже друг и брат.
Шалашовки, Вы у меня танец маленьких лебедей будете исполнять. Краковяк!.. Польку бабочку!
– Я приехал с золотых приисков, и хотел вас спросить: не могли бы мы здесь где нибудь организовать маленький бардак? Ну, я грубо выразился… Я волнуюсь, потому что мне деньги жгут ляжку А? Их же надо пристроить. Как вас зовут, простите?
– По всей вероятности, можно будет сообразить… Что нибудь, знаете, вроде такого пикничка – в честь прибытия, так сказать.
– Да, да, да, Такой небольшой бардак. Аккуратненький такой бардельеро… Забег в ширину. Да, Михайлыч? Вы мне что то с первого взгляда понравились! Я подумал: вот с кем я взлохмачу мои деньги!
Народ для разврата собрался!